Предназначение

Скривившись, два Седьмых выполнили ритуал приветствия, произнося слова так, как будто они были облиты кислотой. В дверях появился Ннанджи, но Уолли остановил его, тихонько качнув головой:

— И госпожу Броту, особу, носящую меч, которая задержала сбор в Касре.

Тиваникси блеснул своими очаровательными манерами:

— Теперь я знаю, у кого прелестная Тана научилась своему мастерству…

Он растопил сердце Броты так быстро, что она начала относиться к нему как к сыну. Но он еще был взволнован встречей с колдуном, вновь возбудившим его подозрения.

Потом Ннанджи все-таки вошел — и снова сжатые кулаки.

— Должен ли я тебе принести клятву? — обратился к нему Ротанкси.

Красный и несчастный Ннанджи оглянулся на Уолли.

— Вассал, — сказал тот, — по клятве братства, которой связаны мы с Мастером Ннанджи, он уже стал твоим сеньором. Нам не требуется формальностей.

Уолли предполагал, что разрядил обстановку, но Тиваникси пожал плечами и сказал, что предпочитает точное определение положений.

— Очень хорошо. Пройдем куда-нибудь в укромное место и там обнажим мечи?

— Нет, конечно. Это вопрос чести, мой сеньор, а не стыда.

Таким образом несчастный Ннанджи оказался над распростертым перед ним Седьмым, целующим его сапоги. Моряки смотрели раскрыв рот. Колдун ухмылялся. Уолли подумал, что, наверное, никогда не поймет воинов. Полубог говорил ему, что воины склонны к жутким клятвам, но зачем это бессмысленное унижение?

Уолли хорошо помнил день ранним летом, когда Ученик Ннанджи приносил ему клятву на гальке перед храмом. Каким же молодым он тогда казался! И кто бы мог предположить, что еще до зимы он будет принимать такую же клятву от Седьмого? Чудеса!

Он оглянулся и увидел тигриное наслаждение в глазах Таны.

Теперь, похоже, были соблюдены все формальности, и кастелян представил кузнеца и седельщика, которые стояли в дверях, сжав губы и переминаясь с ноги на ногу в присутствии трех Седьмых.

— Как много стойл можно сделать в ложе? — поинтересовался Уолли у кастеляна. Тиваникси предвидел вопрос.

— Я разместил дюжину, мой сеньор. Можно бы и больше, но почти все помещения стары, как сутры, и, возможно, кишат крысами.

— С двенадцати и начнем.

Уолли показал кусок деревяшки, над которым трудился так много часов, — петля, плоская с одной стороны, — и стал объяснять кузнецу, что от него требуется.

— Мой сеньор! — ужаснулся Тиваникси. — Они же гражданские…

— Ты хотел сказать, что здесь присутствует колдун? — улыбнулся Уолли. — То, что я хочу показать тебе, лорд-вассал, потрясет весь Мир. Одно из тех приспособлений, которые абсурдно трудно придумать, но потом они кажутся до смешного простыми и очевидными. Практически невозможно сохранить их в секрете. Так что пусть слушает. Адепт, можешь ли ты смастерить мне двадцать четыре такие штуковины к утру?

Он описал, что надо делать и какую кожу требуется взять. Объяснил, как их прикрепить к седлу. Мастеровые кивали, хотя, наверное, им за всю жизнь не приходилось выходить за рамки предписаний сутр. Потом он пообещал им золото и отправил в дожидавшуюся их лодку. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что боги не будут противиться его новшеству. Стремя перевернет Мир. Если бы Римская империя знала стремена, варвары бы никогда не уничтожили ее.

Моряки принялись усаживаться — сигнал к тому, что сейчас принесут еду. Уолли пригласил Тиваникси разделить с ними трапезу и предложил ему вина. Атмосфера недосказанности повисла в кают-компании, Ннанджи так определил это словами:

— Эта штучка поможет победить колдунов, брат?

Уолли, откровенно забавляясь, кивнул. Он повернулся к Тиваникси:

— На лошади, конечно, хорошо вести бой. Но пытался ли ты когда-нибудь размахивать мечом на лошади, вассал?

— Только раз! Когда был Первым. — Он усмехнулся.

— И что произошло?

— Я упал и чуть было не лишился навсегда вечерних развлечений.

— С этим ты бы никогда не упал, — заверил его Уолли, — мы создадим кавалерию. Нам придется еще потренироваться, но со стременами человек может рубить врага, управлять лошадью, стрелять из лука — и все это без риска упасть. Человек и лошадь сливаются в одно шестиногое боевое существо.

Тиваникси призадумался, и глаза его засияли. Ротанкси нахмурился; конечно, он тоже не был дураком. Ннанджи наморщил нос — способ воевать, недостойный воина.

Молодежь принесла еду: осетр в кляре, дымящийся бизоний окорок, наполнивший комнату пряным запахом, пышный свежий хлеб и матово поблескивающие овощи. Каким образом удалось Лине приготовить все это на ее тесном камбузе, осталось загадкой, — чудо, достойное богов.

Уолли посадил Тиваникси и Ротанкси друг против друга: колдуна слева, а воина справа от себя, сам же при этом сел в углу, так что противники оказались спинами к противоположным стенам и не могли совсем уж не обращать друг на друга внимания. Военнопленный и присягнувший вечной клятвой. Он решил посмотреть, что из этого получится: забавно, а может, и полезно.