Читаем Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью полностью

В расстроенных чувствах я поехала к Виму на улицу Ван Лейнберхлаан. Прибыв на место, я представилась, и меня впустили в квартиру. Я поймала на себе взгляд надзорного судьи, работавшего в гостиной. Вот она, холлендеровская сестрица, явилась по первому свистку своего старшего брата. Они, разумеется, считают, что я только притворяюсь порядочным адвокатом, а на самом деле обслуживаю интересы преступного мира.

Посреди комнаты стоял Вим. Рядом была Майке. Ситуация была деликатной. Я всегда старалась отделять свою профессиональную деятельность от личной жизни, и вот, пожалуйста, надо оказывать юридическую помощь члену семьи. Тем не менее надзорный судья не подал виду и повел себя совершенно профессионально.

— Ваш брат подозревается в отмывании денег и участии в преступном сообществе по торговле гаш…

— Это он про Кора! — вмешался Вим, а я подумала — как же он может говорить это в присутствии полицейских? Разойтись — ведь не значит стать лояльнее к Департаменту юстиции, чем к Кору?

— Можете наблюдать за нашими действиями, но никоим образом не вмешиваться, — сказал мне надзорный судья, как бы не заметив ремарки Вима.

— Разумеется, — кивнула я.

Я подумала, что если подозревают и Кора, то они наверняка уже у Сони. Как там она? Как дети? Кор? Я следила, чтобы обыск проходил в соответствии с законодательством.

— У вас есть машина? — спросил Вима надзорный судья.

— Да, внизу стоит, — ответил Вим.

— Дайте нам ключи. Мы хотим обыскать ее.

Вим передал ему ключи и сказал мне:

— Иди с ними. Не спускай с них глаз.

Я пошла к запаркованной на улице машине. Полицейские открыли багажник и достали из него толстую связку документов. Это были планы развития квартала красных фонарей, подготовленные в городской администрации.

Я встревожилась. На фоне слухов о деятельности Вима в квартале красных фонарей такая находка была совсем некстати — она могла послужить их подтверждением. Обыск в квартире подходил к концу. Когда все ушли, я осталась с Вимом и Майке.

— Все из-за этого жирного скота. И надо ему было с гашишем связываться! — раздраженно сказал Вим. — От него одни проблемы. Думал, избавился от него, но нет — он все продолжает.

Меня очень обидело, что он наезжает на Кора при Майке, сам-то отнюдь не святой. Связи с торговцами недвижимостью не превратили его в законопослушного гражданина. Вим по-прежнему тусовался с крупнейшими голландскими наркобаронами, и какая разница, как их зовут — Кор ван Хаут или Миремет и Клеппер?

Волнуясь все сильнее, я поехала от него прямо к Соне. Звонить в дверь не потребовалось — ее просто не было. Внутри царил хаос, Соня наводила порядок. Ко мне подбежал Ричи.

— Асси, Асси, папу легавые забрали!

— Да ты что, малыш?

Я сказала Соне:

— Я только что от Вима. Они и там были.

— Где сейчас Вим? — спросила она.

— Дома, они не стали его забирать.

В комнату зашла Фрэнсис, мы обнялись.

— Как ты, милая? — спросила я.

Девочка выглядела бледной и заплаканной.

— Ох, Асси, я так перепугалась. Услышала удар и шум внутри. Тут же слышу, как по крыше люди бегают. Я решила, что напали отовсюду и сейчас нас будут убивать, что это новое покушение. Только подумала спрятаться в шкаф, как ворвались двое в масках и наставили на меня оружие. Я только тогда сообразила, что это легавые. Мне приказали оставаться в кровати, а я все равно могла только рыдать. Закричала, что хочу к маме с папой и побежала к ним в спальню. Они папе мешок на голову надели, мама визжит. Ричи у кровати плачет, трясется весь.

Я крепко обняла ее, чтобы успокоить. Второе поколение пострадавших от полицейских налетов. Нет ничего хуже, чем грубо оборванный сон, и теперь Фрэнсис всегда будет начеку по ночам.

— Злишься на папу из-за того, что случилось?

— Нет, мне так жалко его было, с мешком на голове. Ему разрешили только футболку надеть, забрали прямо в трусах. Они его толкали, орали на него. А он такой: «Спокойно, я буду сотрудничать!» Ужас, — всхлипнула Фрэнсис. — Мне еще повезло. Подружка собиралась у меня ночевать, но в последний момент все отменилось. Представляешь, какого страху она бы здесь натерпелась?

— Точно повезло. Она бы такой ужас на всю жизнь запомнила.

— А меня бы из школы исключили, — сказала Фрэнсис.

Бедняжка Фрэнсис. Она всего лишь четырнадцатилетний подросток, который хочет не выделяться на фоне сверстников и жить самой обычной жизнью. И она не винит своего отца за то, что из-за него дом стал вверх дном.

— Браму Мошковичу позвонила? — спросила я Соню.

— Ну да, он сказал, что уже едет в участок.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книги, о которых говорят

С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить
С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить

На дворе 1970-е годы, Южная Америка, сменяющие друг друга режимы, революционный дух и яркие краски горячего континента. Молодой англичанин Том оставляет родной дом и на последние деньги покупает билет в один конец до Буэнос-Айреса.Он молод, свободен от предрассудков и готов колесить по Южной Америке на своем мотоцикле, похожий одновременно на Че Гевару и восторженного ученика английской частной школы.Он ищет себя и смысл жизни. Но находит пингвина в нефтяной ловушке, оставить которого на верную смерть просто невозможно.Пингвин? Не лучший второй пилот для молодого искателя приключений, скажете вы.Но не тут-то было – он навсегда изменит жизнь Тома и многих вокруг…Итак, знакомьтесь, Хуан Сальватор – пингвин и лучший друг человека.

Том Митчелл

Публицистика

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии