Предатель выбирает один раз

— Нет, — Ульфбраун покачал головой. — Некоторых мальчиков тойфели помечали особым образом. Если они доживали до совершеннолетия, им вырезали сердца и хоронили с каменными. Нет-нет, это не человеческое жертвоприношение или что-то подобное. Просто они... как бы вам объяснить, герр штамм Фогельзанг... Это как носители заразной болезни. Которые не бесплодны, но если они произведут потомство, а они это, к сожалению, могут, то все их дети либо умрут, либо будут уродами, либо...

— Это вам виссены рассказали? — Шпатц подумал, что определенная логика в этом подходе, конечно, есть, но звучала эта история, скорее как одна из тех страшных сказок, на которые жаловался Крамм, когда они только приехали.

— Я понимаю, как это все звучит, герр штамм Фогельзанг, — Ульфбраун снова вздохнул. — Но это помогло нашему городу выжить. Мы перестали чахнуть и болеть, наши жители перестали выглядеть как бледная немочь.

— Я так понимаю, этот договор был заключен еще до войны? — спросил Шпатц.

— Да, около сорока лет назад, — Ульфбраун кивнул.

«Они обитали только в дельте Сюдфлюсса. Они насылали эпидемии на соседей, и в конце концов их уничтожили. Это было около сорока лет назад, но порожденные ими болезни до сих пор иногда вспыхивают», — вспомнил Шпатц слова доктора Готтесанбитерсдорфа.

— Но при чем здесь Герр Гроссман? — Шпатц снова посмотрел на лестницу. Теперь он был уже более, чем уверен, что их подслушивают.

— А вы как думаете? — Ульфбраун неожиданно зло сверкнул глазами. — Когда Швабе стала частью Шварцланда здесь с одной стороны мало что изменилось, с другой — мы все понимали, что согласно доктрине о чистоте крови мы все совершаем наитягчайшее преступление. Понятно, что большинство жителей понятия не имели, что тойфели — это на самом деле никакие не маски, а ритуал имеет вовсе не мистический, а вовсе даже практический смысл. И нам нужно было как-то себя... знаете... обезопасить. Герр Гроссман — герой наших старых сказок. Никто не удивился его появлению, потому что... Ну, знаете, при всей моей прагматичности, даже я уверен, что далеко не все знаю про Заубервальд. И если однажды...

— Вы отвелклись, — остановил пространные рассуждения Шпатц.

— Да, прошу прощения, герр штамм Фогельзанг, — Ульфбраун вздохнул. — Герра Гроссмана сделали лет десять назад. Просто чтобы припугнуть парочку заезжих дельцов, которые возжелали устроить здесь масштабные лесозаготовки. Билегебенцы оказались суеверными и быстро сбежали. А потом Вейсланд развернул здесь строительство флюгплаца. И тогда тойфели выдвинули нам ультиматум. Либо мы находим способ, как избавиться от этой напасти, либо они перестанут нам помогать. Мы оказались в безвыходном положении...

— И решили, что если убить несколько рабочих, то строительство свернут, и о вашем маленьком секрете так никто и не узнает? — Шпатц хмыкнул.

— Вы должны понять! — Ульфбраун подался вперед. — Шриенхоф — всего лишь крохотное поселение, мы не делаем ничего плохого и всего лишь хотим, чтобы наши детки рождались здоровыми и могли жить дальше!

Шпатц откинулся на спинку стула. Рассказанное управляющим было очень похоже на правду. Правда, он ни слова не сказал про заброшенный город, сигнальные башни, что бы они такое ни были, а также про то, почему ему, верванту, здесь угрожала какая-то таинственная опасность.

— Что такое сигнальные башни? — спросил он.

— Что? — в глазах Ульфбрауна читалось абсолютное непонимание. — Нет, то есть, я, конечно, знаю, что это такое. Это вышки, помогающие люфтшиффам и фогелям не зацепиться за высокие здания и вершины в темноте, но какое отношение это имеет к теме нашего разговора?

— Может и никакого, герр Ульфбраун, — Шпатц поднялся. — Благодарю вас за откровенность.

— Герр штамм Фогельзанг... — управляющий тоже вскочил. — Я понимаю, что мы здесь застряли где-то в прошлом... Но я также знаю, что вы выросли не в Вейсланде... Могу я надеяться, что вы с пониманием отнесетесь ко всему, что сейчас услышали?

— Ну, я не могу вам запретить надеяться, — Шпатц похлопал управляющего по плечу и направился к выходу. Ульфбраун семенил следом, опустив голову. Возможно, он сейчас сожалел о своей откровенности, а может быть, обдумывал, как сделать так, чтобы Шпатц никогда больше не покинул пределы их маленькой общины на краю таинственного леса. Шпатц вышел за дверь, в лицо тут же ударили косые струи дождя. Телохранитель, все это время терпеливо ожидавший его за дверью, бесшумной тенью последовал за ним.

Свет керосиновой лампы бросал на лица причудливые блики. Крамм, Лисбет и Ледебур хранили молчание во время всего рассказа. Было заметно, что Крамм несколько раз хотел прокомментировать слова Шпатца, Ледебур оживился на моменте описания ритуала с вливанием зелья в надрез, глаза Лисбет блестели, как у девочки, которой рассказывают страшную сказку.