Предатель выбирает один раз

— О нет, не беспокойтесь! От целого куска я лопну! — Лисбет выхватила из пальцев Крамма ложечку и вонзила ее в облако взбитых сливок. — Мы почти сразу же наткнулись на какое-то дремучее поселение, которое отрицает современные технологии и говорит на совершеннейшей тарабарщине. Еще они отрицают мясо и питаются одной рыбой. Ужас... Но патруль мы встретили не там, эти просто хотели выдать меня по-быстрому замуж за одного из своих. Мы сначала из-за незнания языка думали, что они просто радушные хозяева, а потом, когда мне привели на выбор десяток рыбоглазых юношей с соломенными волосами, до меня, наконец-то дошло, что эти милые ребята ждут, что я кинусь к кому-то из них на шею и нарожаю ему таких же рыбоглазых детишек.

— Надо же, а я думал, что таких общин даже в Унии Блоссомботтон уже не осталось! — Шпатц хлопнул себя по колену.

— В общем, оттуда нам пришлось убегать под покровом ночи, даже не разжившись припасами, — Лисбет сунула в рот кусок пирога и зажмурилась от удовольствия. — Не считать же припасами веревку с сушеной рыбой... Потом был патруль, уже вполне вооруженный, правда без формы.

Ледебур вернулся за стол, а Блазе выбрался из-за стойки и поспешил на кухню.

— Я все еще считаю, что не надо было отпускать того молокососа, — сказал он, устроившись на стуле. — У тебя слишком доброе сердце, Лисбет.

— Это был другой патруль, первый нас просто пропустил, — девушка тепло улыбнулась, посмотрев на своего начальника. — В общем, на самом деле я думала, что мы покинем Сеймсвилль последними. Нам почти две недели пришлось провести на одном месте.

— Но как вы пересекли границу? — спросил Крамм.

— Честно говоря, мы ее даже не заметили, — Лисбет пожала плечами, соскребая с тарелки остатки крема. — После того, как в ущелье... ммм... не помню, как оно называется, но это был единственный путь, через который можно было попасть в Шварцланд из Унии Блоссомботтон, случился обвал, никто эти горы и дремучие леса не охраняет. Ни с той, ни с другой стороны. Унийцы в этих местах вообще ребята странные. Они живут в крохотных хуторах без какой-либо связи с внешним миром. На все наши попытки узнать новости, они просто пучили глаза и жевали губами.

— Деградация и вырождение, — сказал Ледебур. — Близкородственные браки никому не идут на пользу.

— Кажется, в самом первом поселении это поняли, поэтому и пытались превратить меня в самку-производительницу, — Лисбет звонко расхохоталась. — Вообще-то я думала, что мы выйдем к Угель-Гугелю, всегда мечтала посмотреть на их стекольную фабрику, но где-то все-таки не туда свернула...

— Очень удачно все сложилось, — Крамм допил остатки чая из своей чашки и поставил ее на стол.

— Да... удачно... — задумчиво повторил Шпатц, а потом резко подался вперед. — Герр пакт Ледебур, я понимаю, что вы устали, и больше всего сейчас хотели бы лечь в постель, но у меня к вам есть одна просьба. Вчера ночью один человек получил ранение в живот. Местный доктор полон пессимизма, но, может быть, вы сможете...

Лицо доктора на мгновение прояснилось, потом снова вернулось к привычно-брезгливому выражению. Он нехотя поднялся.

— Ну что ж, пойдемте посмотрим, что приключилось с вашим приятелем, — Ледебур недовольно оттянул ворот свитера.

— Прямо сейчас? — Шпатц с готовностью вскочил.

— Вряд ли ваш раненый, если его дела действительно плохи, будет дожидаться, когда я отдохну, — доктор пожал плечами. — Тем более, что герр Блазе сказал, что до готовности мяса еще не меньше часа. Лисбет?

— Да, герр доктор, — Лисбет встала и затянула потуже пояс на халате. — Ничего, если я не буду переодеваться?

Одетым и причесанным доктор Хохберг выглядел гораздо лучше, чем ночью. Когда Шпатц вошел в его кабинет, он с понимающим лицом кивал в такт жалобам сидящей перед ним сухонькой старушки и медленно рисовал в своем журнале какие-то каракули. Впрочем, может быть, это были высоконаучные медицинские термины, Шпатц все равно никогда не мог разобрать почерк докторов. Видимо, умение неразобрчиво писать входило в обязательную программу обучения врачей.

— Чем могу помочь, герр штамм Фогельзанг? — доктор поднял глаза.

— Доброе утро, герр доктор! — Шпатц вежливо остановился на пороге. Старушка неодобрительно посмотрела на него, поджала губы и отвернулась. — Как дела у герра Бергльгейзе?

— Он еще жив, чему я, признаться, очень удивлен, — ответил доктор. — Простите меня, фрау Бригг, дела! Продолжайте пить микстуру, что я вам дал, и приходите на следующей неделе.

— А ежели у меня опять... — начала, было, старушка.

— Если почувствуете себя хуже, то жду вас в любое время, разумеется, — доктор подал ей руку, помогая подняться. — Вы же знаете, что забота о вашем здоровье для меня самое важное.

— Спасибо, доктор Хохберг, — старушка спешно направилась к двери. Протискиваясь мимо Шпатца, она еще раз наградила его испепеляющим взглядом. Шпатц изобразил на лице виноватое сочувствие.

— Слушаю вас, герр штамм Фогельзанг, — Хохберг подошел к окну, снял крышечку со стоявшего на подоконнике графина и наполнил стакан водой.