Предатель

– Сам он не может заняться вашим делом, потому что несколько ограничен в передвижении. – Глаза Васильева чуть сузились, и Лев Иванович поспешил его успокоить: – Ничего страшного! Это просто мера безопасности! Так вот, узнав о том, что с вами случилось, он на основе ваших рассказов подготовил некоторые материалы, которые и передал нам. Мы уже провели некоторую работу, в которой нам активно помогали ваши секретарша и водитель, сейчас я вам назову несколько фамилий и, когда дойду до того человека, который попытался вас отравить, вы закроете глаза, договорились? – В ответ Васильев просто закрыл глаза и не стал их больше открывать. – Если я вас правильно понял, то вы не хотите, чтобы я добрался до этого человека? – Никакой реакции. – Дмитрий Данилович, я даю вам слово офицера, что не будет ни шума, ни скандала, ни судебного процесса. Поверьте, я найду способ заставить этого человека уйти с работы, как хотели сделать вы сами! – Васильев продолжал лежать с закрытыми глазами. – Вы понимаете, что, когда он узнает, что вы пришли в себя, то попытается вас добить? – Ну словно об стену горох. – Ну хорошо, Дмитрий Данилович! Не хотите мне помочь – и не надо! Я сам доберусь до этого человека! Для меня это уже дело чести! И, если бы вам когда-нибудь приходилось слышать обо мне, то вы бы поняли, что так оно и будет! – Вот тут Васильев распахнул глаза, и в его взгляде читалась немая мольба ничего не предпринимать. – Клянусь вам, что скандала не будет, и невиновные не пострадают даже морально! – пообещал ему Гуров и добавил: – А вас я очень прошу, посимулируйте бессознательное состояние еще несколько дней для собственной же безопасности, – и вышел, спиной чувствуя все тот же умоляющий взгляд.

Скинув халат и шапочку, он спросил врача и медсестру:

– Кто, кроме вас двоих, еще знает о том, что Васильев пришел в себя?

– Никто, – переглянувшись, ответили они.

– Вот пусть так и остается, – попросил их Лев Иванович. – И вашему заведующему отделением тоже не надо ничего сообщать. Говорите просто, что он без сознания и все! Не стоит подвергать его жизнь опасности!

– Но как же так я шефу-то не доложу? – растерялся Виктор Степанович.

– Поймите, дорогой вы мой, сегодня пятница, и вам нужно промолчать всего один день, потому что в выходные вашего шефа на работе не будет, ведь так? – Врач машинально кивнул. – Вот ничего страшного и не случится, если он всего один день пробудет в неведении. Потому что ваш шеф ежедневно звонит начальнику Васильева и рассказывает о его самочувствии. И даже если тот не объявит на планерке, что Дмитрию Даниловичу стало лучше, он скоро окончательно поправится и вернется на работу, то там ведь и секретарша есть, и водитель, и заместитель Васильева, и еще куча разных людей, кто-то из которых совсем не желает вашему подопечному добра, – терпеливо объяснил Гуров. – Ну, так потерпите один денек! Успеете вы еще насладиться своим триумфом!

– Да когда я за ним гнался! – возмутился врач.

– Тем более! – выразительно произнес Лев Иванович.

Молчавшая до сих пор Света осторожно взяла Виктора Степановича под руку и мягко сказала:

– Я так думаю, что нам надо послушаться товарища полковника, тем более что улучшение состояния Васильева может быть и временным. А то вы всем расскажете, какого успеха добились, а вдруг ему хуже станет? Ведь вы же так и не выяснили до конца, что это за яд был?

– Ладно! – согласился наконец врач. – Буду молчать, но исключительно в целях безопасности больного.

– Вот и славно! – обрадовался Гуров, ни секунды не сомневавшийся в том, что уж Света за всем проследит, и спросил у нее, хотя для него это было уже неважно, потому что он и так все уже знал: – А та женщина с тихим интеллигентным голосом еще звонит?

– Да, каждый день, – кивнула девушка. – Я, как вы и просили, попробовала узнать у нее, кто она, но она только ответила, что знакомая, и положила трубку.

Обратно он ехал, уже не торопясь, и только дома обнаружил, что бахилы так и не снял. После посещения больницы – хоть Васильев ему ничего и не сказал – настроение у Гурова заметно улучшилось, и он над этим только посмеялся. Ложиться снова спать было бесполезно – сон себе он уже разбил, и он, сделав кофе (если нельзя, но очень хочется, то можно!), взбодрился окончательно и начал свой день просто немного раньше, чем обычно. Понимая, что поесть еще неизвестно когда придется, он плотно позавтракал остатками того, что бог, то есть Орлов, послал, положил в «дипломат» все, что только могло ему пригодиться, и, захватив зонт – дождь и не думал прекращаться, – вышел из дома, полный решимости завершить все дела за один день.