Преданный

Ман же, говорит тетка, уволился из посольства и вернулся на родину. У тебя нет никакой информации о состоянии его лица. Почему ты не плачешь? – требовательно спрашивал я Мана, пока из моих глаз лились потоки слез. И где только твое тело хранило такое невероятное количество жидкости? Может, у тебя там, где-то над кишками, водоносное месторождение, соединенное сифоном со слезными протоками? Или твое тело, как губка, годами впитывало печаль, горе, меланхолию и сожаления, одну соленую каплю за другой, и теперь его комкают и выжимают руки боли и утраты?

Почему ты не плачешь?

Ман посмотрел на тебя покрасневшими глазами – у него не осталось ни ресниц, ни бровей. Я больше не могу плакать. Слезные протоки выжжены. Он вынул пузырек, закапал в глаза какую-то прозрачную жидкость. Он все капал и капал, и наконец глаза переполнились, и по его щекам покатились слезы из физраствора. Вот как я теперь плачу.

Ты не помнишь, сколько вы с ним просидели у тела Бона, но тебе кажется, что ты перестал дрожать и трястись только спустя несколько часов, когда руки боли и утраты выжали наконец тебя досуха. С глаз смыло пыль, и теперь ты видишь все отчетливо, но все тело как будто перекосило, и немудрено, его же столько выкручивали, столько жидкости отжали. Ты смотришь, как Ман обыскивает тела Вонючки, Злюки и Бона, забирает все документы, по которым их можно опознать, и смотришь, как ты сам хватаешь Бона за пальцы, растираешь ему руки и плечи, хлопаешь по груди и щекам, закрываешь ему рот и глаза, ложишься с ним рядом прямо в его кровь, прижимаешься к нему всем телом и все равно, даже с закрытыми глазами, видишь каждое свое движение. Ты видишь, как Ман тебя поднимает, выводит из «Вкуса Азии», и ты видишь, как на пороге ты оборачиваешься, чтобы в последний раз взглянуть на Бона, и стонешь, но Ман говорит, что уже три часа ночи, вам пора уходить. На улице никого. Ман ведет тебя к машине Шефа, отвозит к тетке, в нескольких словах объясняет, что случилось. Ты смотришь, как тычешь пальцем в деньги Шефа и просишь – нет, требуешь, – чтобы тебя упекли в «Райский сад». И вот ты здесь, в безопасности, в психушке, куда ты так преданно стремился.