Предай их всех

Он перешагнул через хозяина, прошел, нарочно позвякивая саблями, к середине зала и уселся за центральный стол, так, чтобы светильник хорошо его освещал. Вокруг него сразу же засуетились служанки — появилась и вторая, очень похожая на первую, но в два раза старше, видимо, мать ее и жена хозяина — на столе сразу же оказались тарелки с разной снедью и закусками. Полминуты не прошло, как хозяин, уже собравший деньги с пола, резво, невзирая на вес и возраст, прискакал откуда-то с темной, покрытой пылью бутылкой, на ходу вытирая ее о свой камзол.

Р'Энкор расселся на деревянном стуле так горделиво и вольготно, как не всякий король на троне сидит, и изящным движением сбросил с головы капюшон.

…О, как он предвкушал это мгновение! У служанок разом затряслись мелкой дрожью руки, хозяин испуганно икнул, а трое едоков, которые с появлением «знатного господина» стали говорить в три раза тише и только завистливыми взглядами провожали подбираемые с пола монетки, просто ахнули.

— Клянусь срамным удом Нергала, — проговорил один из них, — да это же дроу!

Р'Энкор медленно, с ленцой, повернул к нему лицо и надменно осведомился:

— Ты там что-то о моей персоне прохрюкал, боров смердящий?

Тут он, конечно, немного кривил душой, потому как все трое — жилистые и крепкие, но если сравнить с подтянутым и стройным эльфом, то эпитет пусть и не совсем точен, но наполовину все же уместен, а главное — весьма оскорбителен.

Вскочили, сжимая кулаки, все трое.

— Ты что себе позволяешь, тварь подземная?! — вскричал самый старший.

— Что мне хочется, то и позволяю, — еще заносчивей ответил Р'Энкор, — и у жалкого слизняка вроде тебя спрашивать позволения уж точно не намерен. Так что жуйте свои помои молча, дерьмоглоты, а лучше — вообще выметайтесь отсюда, вы оскорбляете мой взор, мой слух и мой нос своим существованием!

Вот тут от негодования завопили все трое, самый молодой сжал в руке вилку, словно кинжал, а потом сквозь этот хор прорвался самый мощный голос старшего.

— Ты, выблядок подземной шлюхи, приперся в нашу страну, в наш город, жрешь нашу еду в нашей харчевне — да еще смеешь так нас поносить, мразь?! Мы тебе сейчас живенько покажем, где твое место — в сточной канаве, а лучше — на ближайшем дереве!

Р'Энкор тем временем придирчиво осмотрел собственную вилку: вроде чистая, но перестраховаться стоит. Стащил с руки перчатку, короткое, режущее слух слово — и прямо из ладони поднимается небольшой язык пламени. Он слегка прокалил вилку в огне, сжал кулак так, что только меж пальцев дымок заструился, взглянул на троицу и ухмыльнулся волчьей ухмылкой.

— Попытайтесь, ничтожества. Смелее, ну!

Непринужденная демонстрация магии произвела отрезвляющий эффект.

— Ну погоди, колдун чернодушный, сейчас ты иначе запоешь, — пообещал один из людей, а затем все трое бочком проскользнули к двери и покинули харчевню.

Р'Энкор наколол на вилку кусок вареного в вине мяса, отправил в рот и прожевал.

— Неплохо, неплохо, — одобрил он, взглянув на хозяина, который испуганно полуприсел у себя за прилавком и, должно быть, соображал, что же дальше будет.

Вскоре снаружи загрохотали подкованные сапоги. Дверь с шумом отворилась и в харчевню ворвался отряд городской стражи, которых привели давешние людишки.

— Вот он, господин капитан, вот он! — завопили все трое и одновременно показали на спокойно ужинающего дроу пальцами.

— Именем короля! — рявкнул капитан, краснолицый и тоже растолстевший слегка на казенном пайке.

— Именем его, — подтвердил Р'Энкор и поднялся со стула, демонстрируя поблескивающий золотом медальон: — чего застыл, сучий потрох? Память короткая? Забыл, как надо кланяться королевскому придворному вельможе?

Капитан, пытаясь совладать с выпученными от удивления глазами, немедленно согнулся в поклоне, бормоча слова почтительного извинения, и попытался, не разгибаясь, задом выйти туда же, откуда пришел, вытолкав собственной филейной частью весь свой отряд. Его шок Р'Энкору вполне понятен: пылая праведным гневом, он спешил разобраться с бесчинствующим в самом сердце Талсидонии и вверенного ему участка проклятым дроу, а напоролся на королевского придворного, и теперь в его узколобой черепушке мечутся обычный страх перед власть имущим и полное непонимание того, как подземный эльф заполучил королевский медальон.

Следом за капитаном попятились и горожане, моментально растерявшие весь свой гнев, но не тут-то было.

— Не так быстро, жирдяй, — остановил капитана Р'Энкор, — вот эти три ублюдка оскорбили королевского придворного, а тот, что с седыми усами, еще и угрожал расправой и убийством. Если ты помимо этикета и законы забыл — напоминаю, этим двоим по пятьдесят плетей, а этому — пятьдесят за оскорбление и еще полтораста за угрозу. Приступай немедленно. Да-да, прямо тут. Вон в том углу.

Тут старший, осознав, что наказания может и не пережить, бухнулся на колени.

— Смилуйтесь, пресветлый господин! — запричитал он. — Нергал меня за язык дернул светлости вашей грубить! Простите великодушно старого глупого дурака!

Р'Энкор ухмыльнулся.