Праздник подсолнухов

Стрелки, больше десяти групп, как раз закончили очередной этап, и на столбе рядом с нами зажглась красная лампа. Одновременно раздался пронзительный звонок. Все потянулись к своим мишеням. На ближних стоярдовых мишенях один на другом висели несколько листов со следами пуль. Энди повесил поверх них новый лист, пояснив, что это официальная мишень NRA.[34] На мой вопрос о том, что такое NRA, он ответил, что это американский стрелковый клуб, в котором он состоит, как и все эти люди в черных бейсболках, — он обвел вокруг широким неопределенным жестом. Теперь и я заметил несколько человек в таких же головных уборах, как у Энди.

— И что, среди членов клуба много обычных граждан вроде тебя?

— Насколько я знаю, больше трех миллионов. Слышал, сейчас ежедневно прибывает по тысяче.

Мы вернулись на исходную позицию. Он произнес команду «к оружию» и вскинул винтовку. Из положения стоя сделал три быстрых выстрела подряд. Снайперской винтовке с ручной перезарядкой для выстрела требуется две-три секунды. Тем не менее выстрелы показались мне мгновенными, я и глазом не успел моргнуть. В бинокль Энди изучил мишень, затем передал бинокль мне. И хотя в центре мишени — яблочке размером три дюйма, или семь-восемь сантиметров, — зияло два отверстия, он недовольно проворчал:

— Вот дерьмо! Промазал один выстрел с каких-то ста ярдов.

Заметив восхищение в моем взгляде, он гордо выпятил грудь и сказал, что вообще-то выигрывает каждый второй из ежемесячных турниров среди членов клуба.

— Ну, теперь твоя очередь. Вот тебе люгер, модель семьдесят семь / двадцать два эр-эм-пи. Калибр двадцать два миллиметра — для новичка то, что надо. Это оружие Марты. Стволу из нержавеющей стали не страшны перепады температур, его можно использовать в любое время года.

Я взял в руки оружие.

Энди предложил начать с простого положения с колена. Следуя его указаниям, я уперся правым коленом в землю, на левое поставил локоть и вскинул пистолет.

— Ритм и умение концентрироваться, — громко напомнил он.

Я наметил цель. Стоярдовая мишень в прицеле выглядела далекой и размытой, мелкой, словно мушиное яйцо.

В машине по дороге домой Энди сказал, что берет свои слова обратно:

— Все-таки карты и стрельба — это не одно и то же… Как ты? Совсем отчаялся?

Я покачал головой:

— Не ожидал, что стрельба — это так увлекательно. Думаю, она войдет у меня в привычку.

В «Калвер клик» пускали только в сопровождении членов клуба. Я забросил живопись. Теперь я составлял Энди компанию в каждом его походе в клуб. В остальные дни я отправлялся в стрелковый клуб самостоятельно. В Салине таких заведений не было, и я ехал до ближайшего клуба в Канзас-Сити. Три часа в один конец по шоссе № 70. Вечером заходил в один из многочисленных джаз-клубов. Именно тогда я узнал, что бибоп,[35] оказывается, родом из Канзас-Сити.

Через полгода с расстояния двести ярдов я впервые выбил больше очков, чем Энди. В тот вечер Марта испекла особый праздничный пирог и расцеловала меня в обе щеки.

— Теперь понятно, почему ты моментально среагировал на бейсболку, — сказала Мари. — Тебе нравилось стрелять?

— Да, нравилось.

— И все?

— В смысле «и все»?

— Хм… Да так, ничего, — сказала она. — Значит, воспоминания, о которых говорится в этом послании, относятся к твоему американскому периоду?

— Возможно. Но им-то какое до этого дело? Запутанная история.

— Бейсболка наводит на мысль, что им известно о твоем увлечении стрельбой в Америке. Такой вывод напрашивается сам собой.

Глядя на нее, я невольно улыбнулся. В ее голосе снова зазвучали командные нотки.

— Что улыбаешься? Не согласен?

— В общем-то согласен, — ответил я.

— Но откуда они узнали об этом крошечном городке?

— Скорее всего название города им неизвестно, но я догадываюсь, откуда они могли узнать, что я жил на американском Среднем Западе.

В ответ на ее вопросительный взгляд я рассказал об утреннем визите в свой бывший офис, о беседе с Иноуэ, о своем единственном письме к нему, в котором я описал, как провожу время: мол, желание углубиться в искусство обернулось совсем другим увлечением, я попал под влияние аборигенов, и моей новой страстью стала стрельба. Я писал ему, что каждый день палю из пистолета под бдительным оком члена стрелкового клуба. Что-то в этом духе. И хотя на конверте я не указал свой адрес, все письма, отправляемые авиапочтой, гасились печатью Канзас-Сити. Могу лишь предположить, что они видели адресованное Иноуэ письмо. Ведь только в нем я упоминал о своем увлечении стрельбой.

— Ты уверен?

— Уверен, — ответил я и указал на визитную карточку. — Этот ваш Харада, похоже, большой интеллектуал. Американцы в тех краях, в отличие от жителей Восточного и Западного побережья, воспринимают оружие как некое орудие, инструмент. Такие люди, как Энди, по-настоящему увлеченные стрельбой и состоящие в стрелковом клубе, отнюдь не редкость. Самые обычные граждане. Им ничуть не претит носить клубный головной убор. Харада, который, похоже, разбирается даже в таких тонкостях, кинул мне мяч. Во всяком случае, я представляю себе это именно так.

Она взглянула на визитную карточку: