Праздник, который всегда с тобой

Моя жена Хэдли радовалась, что я поеду, хотя того, что читала у Скотта, всерьез не принимала. Хорошим писателем в ее представлении был Генри Джеймс. Но она считала, что мне полезно будет съездить и отдохнуть от работы, хотя мы оба предпочли бы иметь деньги на собственную машину и съездить самим. Я даже вообразить не мог, чтобы такое стало возможным. Я получил аванс от «Бонн энд Ливрайт» за первую книгу рассказов, которая должна была выйти осенью в Америке, и продавал рассказы во «Франкфуртер цайтунг», в берлинский «Квершнитт», парижские «Дис куотер» и «Трансатлантик ревью», и мы жили очень экономно, тратя только на самое необходимое, чтобы накопить для июльской поездки на feria[50] в Памплоне, потом в Мадрид, а потом на feria в Валенсию.

В утро отъезда я приехал на Лионский вокзал заранее и ждал Скотта перед входом на платформу. Билеты были у него. Когда подошло время отправления, а он не появился, я купил входной билет и пошел вдоль состава, разыскивая его. Я его не увидел и перед самым отправлением влез в вагон и пошел по всему поезду, полагая, что он уже где-то здесь. Состав был длинный, и Скотта в нем не было. Я объяснил кондуктору, в чем дело, купил билет во второй класс — третьего не было — и попросил кондуктора назвать лучший отель в Лионе. Не оставалось ничего другого, как телеграфировать Скотту из Дижона и сообщить адрес лионской гостиницы, где я буду его ждать. Телеграмма его уже не застанет, но я рассчитывал, что ее получит жена и протелеграфирует ему эти сведения. Я никогда еще не слышал, чтобы взрослый человек опоздал на поезд, но в этой поездке мне предстояло узнать много нового.

В те дни у меня был очень плохой, вспыльчивый характер, но к тому времени, когда мы проехали Монтро, я остыл, злость отступила, и я уже мог любоваться пейзажем за окном, а в полдень хорошо поел в салон-вагоне, выпил бутылку сент-эмильона и решил, что, если был идиотом, согласившись путешествовать за чужой счет, а теперь трачу деньги, которые нужны нам для Испании, это послужит мне хорошим уроком. Прежде я никогда не принимал предложения проехаться за чужой счет, всегда платил за себя сам, и теперь тоже настоял на том, что за отель и еду будем платить оба. А теперь вообще было непонятно, объявится ли Фицджеральд или нет. Пока злился, я его разжаловал: из Скотта переименовал в Фицджеральда. Позже я был рад тому, что выпустил пар вначале и успокоился. Поездка в такой компании не для гневливого.

В Лионе я узнал, что Скотт выехал из Парижа в Лион, но не сказал, где остановится. Я сообщил свой адрес, и служанка сказала, что передаст ему, если он позвонит. Мадам нездоровилось, и она еще спала. Я обзвонил все солидные отели, оставил свой адрес, Скотта не нашел и отправился в кафе выпить аперитив и почитать газеты. В кафе я познакомился с человеком, который глотал огонь для заработка и гнул двумя пальцами монеты, зажав их в беззубых деснах. Он показал мне десны, воспаленные, но твердые на вид, и сказал, что metier[51] у него плохая. Я предложил ему выпить со мной, и он был доволен. У него было красивое смуглое лицо, оно светилось и блестело, когда он извергал пламя. Он сказал, что глотание огня и демонстрация силы челюстей и пальцев не приносят дохода в Лионе. Самозваные глотатели огня погубили metier и будут губить везде, где им позволят выступать. Он глотал огонь весь вечер, а чтобы еще что-нибудь проглотить, сказал он, у него нет денег. Я предложил ему еще стаканчик, чтобы смыть вкус бензина после огненных представлений, и сказал, что мы можем вместе поужинать, если он укажет мне хорошее и недорогое заведение. Он сказал, что знает превосходное место.

Мы задешево поели в алжирском ресторане, еда и алжирское вино мне понравились. Огнеглотатель оказался приятным человеком, и было интересно наблюдать, как он ест, управляясь голыми деснами не хуже, чем другие зубами. Он спросил, чем я зарабатываю, и я сказал, что пробую писать. Он спросил, что я пишу, я ответил, что пишу рассказы. Он сказал, что знает много историй, таких жутких и невероятных, каких никто еще не описывал. Он мне их расскажет, я запишу, и, если за них заплатят, я поделюсь с ним выручкой так, как сочту справедливым. А еще лучше — мы можем поехать в Северную Африку, он отвезет меня в страну Синего Султана[52], и я наберусь там таких рассказов, каких ни один человек не слышал.

Я спросил, какого рода рассказов, и он сказал: о битвах, казнях, пытках, изнасилованиях, страшных обычаях, невероятных ритуалах, разврате — что захочу. Мне пора было вернуться в отель и снова поинтересоваться Скоттом, поэтому я заплатил за ужин и сказал, что мы непременно еще встретимся. Он ответил, что будет двигаться к Марселю, и я сказал, что рано или поздно мы где-нибудь встретимся, и мне было приятно поужинать вместе с ним. Я пошел в отель, а он остался выпрямлять монеты и складывать в столбик на столе.