Правый поворот запрещён

— Тоже правильно, — согласился Щерба. — Если, конечно, в то утро он был там.

— Ты подскажи Скорику, мне неудобно: я почти убежден, что колпачок от газового баллончика Назаркевичу в машину подкинул кто-то свой, кто знал, что правая передняя дверца не запирается, замок сломался дней за десять до поездки Назаркевича в Богдановск. Человек, подбросивший колпачок, должен был также знать, где обычно Назаркевич держит машину. Таких два места: у дома и на стоянке возле института. Поговорите с Назаркевичем, выясните круг лиц, знавших о поломке замка. Их не может быть много, ну три-четыре человека.

— Захочет ли он разговаривать со Скориком?

— Ну, может, ты… «Пробу» нашли?

— Нет, в бегах он, где-то «партизанит». Дали во всесоюзный розыск… — Артем, — снова хитро сощурился Миня, — скажи честно, как ты нашел этого Агеева?

— Да не искал я его! — соврал я и понял, что Миня не поверил.

— Ну Бог с тобой… Что дома? Внук большой уже?

— Шесть лет. Собираемся в конце недели в отпуск.

— Куда?

— В Евпаторию.

— Отдыхай, я уже свое отгулял, — он встал. — Старые мы уже, а?

— Что поделать…

Из Богдановска Джума вернулся ни с чем.

В субботу жена осталась с детьми, а он отправился на Центральный рынок. Он любил осенние базары, их толчею, шум, пестроту красок — горы овощей, фруктов, местных и привезенных из Молдавии и Кавказа. Джума закупал обычно на всю неделю, в будни времени нет выбраться отсюда. С двумя большими сумками он долго ходил в мясных рядах, торговался, как опытная хозяйка, помня наставления жены: «Ты торгуйся, цены-то — с ума сойти! Как жить дальше будем?!» Купив баранины и говядины, Джума ушел в свои любимые овощные ряды: баклажаны, укроп, петрушка, помидоры, тархун, кинза… Для него обеденный стол без этого — не стол… Некоторые продавцы с Кавказа, постоянно продававшие здесь в сезон, уже встречали Джуму, как своего покупателя, тем более знавшего толк в товаре, отпускали подешевле и провожали с пожеланиями мира его дому…

Купив все, что нужно, стоя с двумя тяжеленными сумками, Агрба еще раз обвел медленным взглядом ближние и дальние ряды с овощами частников, брезгливо посмотрел на морковь, огурцы и капусту в ларьках торговли и словно ощутил их гнилостный запах, шибанувший в нос, когда он ступил на территорию овощной базы в поисках алкаша Усова…

«Усов… Усов… — думал Джума, сидя в троллейбусе. — А что если…»

Дома, поставив сумки на кухне, сказал жене:

— Разбери сама, Надя. Мне нужно по делу съездить в управление…

У себя в кабинете Джума порылся в сейфе, нашел несколько старых фотографий, пожалуй, не вспомнил бы, где и когда изъял их, вложил в конверт и сунул в карман. Затем позвонил Скорику домой. Трубку сняла Катя:

— Джума? Здравствуйте.

— Мне Виктора, пожалуйста.

— А он на работе, Джума…

— Спасибо. — Агрба тут же перезвонил Скорику в прокуратуру:

— Я к тебе сейчас подъеду. Ты долго там будешь?

— До обеда побуду, — сказал Скорик. — Что случилось?

— Ничего. Просто возникла одна мыслишка. Может и зряшная, но прокачать ее нужно… Приезжай.

— То, что Лагойда и «Проба» хорошо знакомы, нам уже ясно. Могли они встречаться в доме у «Пробы»? Вполне. Бутылочка, рюмочка, разговоры всякие под стопку. А разве разок-другой туда не мог заскочить Усов, по-соседски? У него нюх на дармовую выпивку, как у всех алкашей. Что-то он, наверное, мог и услышать, о чем калякают, захмелев, «Проба» и Лагойда, — Джума вопросительно посмотрел на Скорика.

— Что ж, надо попробовать, — сказал Скорик, выслушав Агрбу.

— Фотографии Лагойды, которые изъяли у него при обыске, у тебя?

— Конечно, в деле.

— Надо только подумать, кому заняться: тебе или мне. Он, конечно, настучал «Пробе» о моем визите на базу. Тот не дурак, вычислил, что я не из БХСС. Пожалуй, лучше тебе, Витя. Ты ему сперва запусти что-нибудь насчет хищений. Они ведь воруют на базах, кто больше, кто меньше. Глядишь, затоскует. И остальное, что нужно нам, покажется ему, как вздох облегчения.

— Пожалуй. Я ему сейчас выпишу повестку.

— Возьми фотографии для «кучи», — Джума достал из кармана конверт. Пиши повестку, я по дороге брошу в почтовый ящик. Завтра он и получит.

Повестку Усов получил не в воскресенье, а в понедельник утром: идя на работу, увидел какое-то письмо сквозь дырочки в своем почтовом ящике, удивился, поскольку ни с кем ни в какой переписке не состоял. Сперва этот вызов озадачил его, даже несколько взволновал: с базы в Клинцах они с напарником отломили шесть ящиков огурцов, скинули их, левые, знакомой лоточнице. Навар небольшой, но все же… Но он не думал, что она сгорела: прошло уже столько дней! Может, это насчет «Пробы»? Усов повеселел, на работу можно сегодня не идти, а сходить в пивной бар…

— Да вы садитесь, Владимир Александрович, — Скорик в упор разглядывал Усова, и когда тот, не выдержав взгляда, отвернул лицо и сел, Скорик сказал: — Мы проверяли ваш торг, сигналы поступили, — Скорик бил по невидимой цели, наперед предполагая, что она есть: он знал по опыту, что с баз воруют, тащат левый товар и реализуют в сговоре с торговлей. — Вы из каких районов возите овощи?