Правый поворот запрещён

В его ушах еще звучали слова «Пробы» на фоне голосов и шарканья ног сотен людей. Он даже положил трубку не на аппарат, а рядом, на столик, и она выбрасывала в тишину комнаты короткие «би-би-би-би». Он пытался угадать, что произошло, отчего «Проба» пустился в бега. Но даже не узнав от него никаких подробностей, понял: милиция вышла на бериллий и кольца, раз уж Королец упомянул Кубракову. Не зря «Проба» посоветовал приготовить еще одну пару чистого белья. В тюрьму?.. Что делать?.. Бежать?.. Куда? Нет, никуда бежать не надо… Если поймают, это вызовет еще большее подозрение… Сидеть и ждать, пока придут и заберут?.. А что, если явиться с повинной? Самому… Дурак, в чем пойдешь виниться? Ты же не знаешь, что у них есть против тебя… Лучше же на первом допросе признаться: да, участвовал в изготовлении фальшивых колец. Каким образом? Доставал бериллий. Хотел еще достать от имени Кубраковой. Вот и вся моя вина, гражданин следователь… Сколько дадут за это? Ведь сам кольца не делал, сбытом не занимался… Я, гражданин следователь, так сказать, снабженец в этом деле… И на этом точка! И ни слова больше!.. О том они ничего знать не могут. Никто меня не видел с нею ни в Богдановске, ни там, над обрывом… Ах, посмотреть бы, что у них в папочке, заведенной на тебя!.. Кто сбывал? Понятия не имею, гражданин следователь!.. «Проба»? Давно его не видел. Нет, куда он исчез, — ни сном, ни духом… Знают ли они что-нибудь о Тадеке, о поликаувиле? Вряд ли… Как он границу проскочит? Тоже вопрос, важный вопрос… У него на границе всегда был порядок, нужные люди схвачены. Столько раз ездил! И с каким товаром!..

Он сидел в майке и трусах, и только сейчас почувствовал, что весь в липком поту, даже ноги. Разболелась голова, что-то колотилось в висках. Осмотрел комнату. Тут все чисто… Надо в гараж смотаться, посмотреть машину: не забыл ли чего в ней, не наследила ли она, когда ехали из Богдановска к обрыву… Времени, правда, прошло с тех пор много, что-нибудь ненужное попалось бы на глаза… В «бардачке» вроде ничего такого: манометр, фигурная отвертка, пачка сигарет, коробка спичек, каскетка — привез из Таллинна несколько штук таких, раздарил знакомым… Каскетку надо выбросить…

Джума поднялся на третий этаж, подошел к двери, из которой десять минут назад вышел Тадеуш Бронич. На косяке торчал звонок, рядом табличка, указывала, кому из соседей сколько раз звонить: «Ишанкулиева — 1», «Веретенникова — 2», «Супрун — 3». Ни одна из этих фамилий не была Агрбе знакома. Поразмыслив, он подошел к двери слева: кнопка звонка и никаких фамилий. Джума нажал. Открыла женщина лет шестидесяти в переднике поверх халата:

— Вам кого?

— Я из пожарной инспекции, — сказал Джума. — Вы извините за беспокойство. С полчаса назад сюда, — он указал на соседнюю дверь, должен был зайти трубочист из ЖЭКа. Он мне срочно нужен. Вы не знаете, к кому он мог?

— Кто-то звонил в квартиру Супрунов. К ним три звонка.

— Вы уверены?

— Господи, у нас тут сплошь стены, как из фанеры, слыхать не только звонки, а в какой комнате сколько раз чихнули.

— Значит, к Супрунам?

— Супруны давно померли, дочка их тут жила, Наташа.

За спиной у женщины из глубины коридора послышался плач ребенка.

— Извините, спешу, внучка кричит, — заторопилась женщина, — Наташа уже здесь не живет, разошлась с мужем, он оставил ей свою квартиру, — а сам перебрался сюда. — Ваш трубочист, наверное, к нему…

— К кому?

— К Лагойде, Лагойде! К Юрию Игнатьевичу! — она торопливо захлопнула дверь.

Джума на секунду прикрыл глаза, остро захотелось курить, но не стал. Повернувшись, заспешил по ступеням вниз…

— Что скажете? — Джума, закончив рассказ, посмотрел на Проценко.

— Лагойда! Кульбиты!.. — он покачал головой. — Ты никуда не отлучайся. Бронич выехал на Грудковское шоссе, значит жмет к границе. Я звонил Чеславу, пусть встречает своего земляка на той стороне, а мы с тобой проводим его до самого КПП отсюда. Ты Скорику сообщил о Лагойде?

— Нет еще. Сейчас свяжусь с ним от себя, — Джума встал.

— Давай по-быстрому к себе и бегом вниз, я буду в машине…

— Витюша, кто это висел у тебя на телефоне? Еле дозвонилась, услышал Скорик голос Кати.

— Джума… Ты что-то хотела?

— Ты торопишься?

— Очень.

— Что-нибудь случилось?

— Да.

— Хорошее?

— Не знаю, еще не знаю… Говори, что там…

— Утром, когда ты ушел, а я еще собиралась, приехала твоя мама. Она будет жить у тебя дня два, пока Луша ей квартиру уберет. Так что я от тебя съезжаю. Поскучай. Ну, привет, — она положила трубку.

Но ему было не до этих новостей: его и Щербу ждал прокурор области, у которого сидел начальник УВД…

39

Вечером мне домой позвонил Миня Щерба:

— Я нашел статью твоей сестры из Харькова. Можешь зайти забрать.

— Спасибо. В понедельник зайду…

Получилось, правда, не в понедельник, а во вторник.

— Привет, Артем. Садись, — он откинулся грузным телом на спинку кресла. — Ну что, победитель, торжествуешь, пьешь по этому поводу коньячок? — сощурился он.

— Ладно тебе, Миня, — озлился я.

— Шучу, шучу… Возвращайся в прокуратуру, а я вместо тебя, засмеялся он.

— Поздновато…