Праведник

Поезд остановился, на секунду или две замер в неподвижности, затем прокатился назад метров пятьдесят, видимо, с горы и встал окончательно. Несколько мгновений прошло в полной тишине.

— Господи! Вот еще напасть! — нарушив молчание, Маркеев опустился в кресло, но разорвавший вдруг тишину отрывистый треск, очень знакомый по фильмам о войне и террористах, заставил его вздрогнуть:

— Стреляют, — тихо пролепетал он.

— Свет! — крикнул Алексей Борисович и тут же сам хлопнул по выключателю. В салоне воцарилась непроницаемая темнота. Снова повторился треск автоматной очереди. Еще и еще. Послышался звон разбитого стекла, впереди кто-то вскрикнул. Алексей Борисович услышал скрип открывшейся двери и голос санитара:

— Господа, на нас напали.

— Господи, что же будет? — заплакал Маркеев.

Подъехал автомобиль, и салон осветился светом зажженных фар. Алексей Борисович увидел дрожащие веки и губы ветеринара. Санитар куда-то исчез.

— Господа! — послышался за окном усиленный динамиком голос, показавшийся писателю знакомым. — Вы окружены! Ваш поезд обесточен, а машинист и помощник ранены и захвачены в плен! Вам дается десять минут, чтобы покинуть поезд! Если за это время наша просьба не будет выполнена и с вашей стороны прозвучит хоть один выстрел, все вы будете уничтожены! Время пошло!

Снова зазвучал автомат. Теперь стрелял кто-то из охраны поезда, и тут же в подтверждение слов ультиматума грянул оглушительный залп не менее чем из шести автоматных стволов. Фары подъехавшего автомобиля погасли. Было слышно, как кто-то громко стонал и кто-то бежал по вагону.

— Не делайте глупостей, господа! — повторил голос из динамика. — Уходите! Я даю вам еще один шанс!

— Господин Маркеев, — снова послышался тихий, испуганный голос санитара. — Мы отходим. Сопротивляться бесполезно. Двое полицейских ранены. Начальник охраны сбежал со своей любовницей.

— Что же это делается, господин Борин? — простонал Маркеев, вскочил и вслед за санитаром выбежал из салона. Алексей Борисович, схватив свой чемоданчик с рукописью, быстро последовал за ним.

В последнем вагоне уже никого не было. Сбежали полицейские и санитары. Дверь в торце была распахнута. На специальном столе в тусклом красно-зеленом свете лампочек медицинских приборов тихо посапывал жеребенок Самсон.

— Что же это, господин Борин? — обезумев от страха, повторил Маркеев.

— Бежать надо, господин ветеринар, вот что!

— Бежать? Как бежать?

— Очень просто, в лес. Как санитары с полицейскими.

— А он?

Маркеев указал глазами на жеребенка.

— Он-то, видать, им и нужен. Бежим, господин Маркеев. Нет у нас другого выхода. — Алексей Борисович ухватил ветеринара за рукав и потащил к двери.

— Нет! — Маркеев уцепился за угол стола и рванулся назад. — Не пойду! Без него не пойду!

— Убьют ведь.

— Не пойду!

Алексей Борисович сунул свой чемоданчик под мышку, обеими руками схватил ветеринара за плечи и силком потащил к выходу. Но тут же луч вспыхнувшего фонаря осветил вагон, грянула короткая автоматная очередь и крик «Ложись!», после чего Алексей Борисович и Маркеев рухнули на пол как подкошенные. Послышались грузные шаги, писатель увидел вошедшие в вагон две пары ног, обутых в огромнейших размеров облепленные грязью сапоги, и секундой позже третью пару, в элегантных, хотя и слегка забрызганных, лакированных ботинках.

— Быстрее! — скомандовал хозяин третьей пары.

Алексей Борисович резко поднял голову и, прежде чем одна из ног в сапогах с криком «Лежать!» поднялась в его сторону, успел разглядеть длинный подбородок Солтана.

— Осторожней перекладывай! — продолжал командовать чеченец. — Прибор отсоедини! Капельницу с собой!

Самсончик, вновь погруженный на носилки, тихонечко заржал. Двое здоровенных мужиков в сапогах понесли его к выходу. Увидев это, ветеринар Маркеев резко вскочил и с пронзительным визгом вцепился в спину одного из бандитов. Последний высвободил руку и с размаху ударил бедного ветеринара локтем в лицо. Тот отлетел, в падении ударился затылком о показывающий какую-то синусоиду осциллограф и, съехав на пол, затих.

— Встань, писатель, — тихо сказал Солтан, когда исполнители вышли.

Алексей Борисович поднялся, отер ладонью испачканное грязью лицо.

— Ну ты даешь… — только и вымолвил он.

— Ты же любишь рассуждать в своих книгах о судьбе, о призвании… И знаешь, я согласен с тобой. Никуда человеку не деться ни от судьбы, ни от призвания. Вообще-то я должен убить тебя, писатель. Но я, конечно, не убью тебя.

— Жеребенок больной, — произнес Алексей Борисович.

— Не переживай, — улыбнулся Солтан. — Вылечим. Московский профессор приедет по вызову. — Чеченец взглянул на часы. — Пора мне. Прощай. Надеюсь, и эта встреча не последняя.

Алексей Борисович взглянул в лицо своего старого знакомого, и в блеклом свете фонаря оно показалось ему таким же дерзким и гордым, как двадцать лет назад. Солтан снова улыбнулся писателю своей малоприятной улыбкой, шагнул к двери и выпрыгнул в темноту.