Правда во имя лжи

– Конечно, – не дрогнув ответила Аня, до боли распрямив плечи (чтоб не сутулиться перед этой дрянью!). – А разве это не правда? Ну чего ты сейчас добиваешься, заявившись сюда и выбросив на ветер кучу денег? Пятьсот, не меньше, захапала Ковальчук, да сто сорок стоит билет до Горького, да еще обратно лететь…

– Обратно? – вскинула брови Ирина. – С чего вы взяли, что я полечу обратно? Нет, я решила на Дальний Восток не возвращаться. У меня в городе Северолуцке Московской области бабушка двоюродная живет, я к ней давно хотела переехать, да она такая зловредная старуха, не хотела меня принимать, говорила, ты мне на шею сядешь и ноги свесишь, а теперь, когда я приеду к ней с деньгами, так она для меня все сделает и с ребенком станет нянчиться…

– С каким ребенком? – воскликнула изумленная Аня. – Ты что, опять беременная? Когда успела? От кого?!

Ирина мгновение люто смотрела на нее в упор, и вдруг ее гневно сдвинутые брови разошлись, а по ярким губам проползла ленивая усмешка:

– От кого, спрашиваете? А вы пораскиньте мозгами, Анна Васильевна!

И ее прекрасные глаза, подернувшись нежной поволокой, медленно обратились на Диму.

* * *

– Музей грабить?! Ну уж… – недоверчиво протянул Леший, оборачиваясь на Струмилина как бы за поддержкой. А тот встревоженно смотрел на Соню и думал, что непросто пришлось бы ему, встреться он с этой женщиной, когда друг его Костя Аверьянов был еще жив.

«Опоили меня, что ли? – подумал почти испуганно. – Ладно, в абрикосовом компоте – амигдалин, а в чай что подсыпано? Приворотные зелья?»

По счастью, у Лешего голова осталась трезвой.

– Ну, как бы там ни было, Лиде в этом деле явно не повезло, – сказал он с теми интонациями, с какими произносят речи на траурных митингах. – Даже если все случилось так, как ты говоришь, она попалась каким-то негодяям и была убита, не осуществив своего замысла.

– Но ведь она действовала не одна, – возразила Соня. – Существует еще какой-то Бориска, заказавший копию «Прощания славянки». И был еще какой-то человек, он показался на пороге квартиры, прежде чем я потеряла сознание. И еще кто-то пристроил меня в поезд, предварительно накачав какой-то гадостью. Это мне очень напоминает… – Соня резко махнула рукой, как бы отгоняя неприятную мысль: – Ладно, проехали. И еще неизвестный тип звонил мне вчера утром, просил часика в три оказаться на кладбище. Клялся, что у него есть какая-то информация насчет смерти Константина. Якобы это окончательно снимает с меня всякие подозрения.

– Во! – в очередной раз изумился Леший. – Тебя что, подозревали в убийстве мужа?!

– Не то чтобы в убийстве, – передернула плечами Соня, – но в пособничестве – определенно. Хотя алиби имелось – не подкопаешься… – Лицо ее потемнело, и она вновь махнула рукой. – Помнишь, Андрей, я еще спрашивала, не ты ли мне звонил? Я ведь хотела освободиться для встречи с этим человеком, потому и отправила Лиду к Евгению. Не могла же я разорваться, верно? И на кладбище нужно, и у Женьки ключ забрать. И решила послать вместо себя Лиду.

– А кто этот Женька таков? – невинно осведомился Леший, косясь на помрачневшего Струмилина. Конечно, тот скорее откусил бы себе язык, чем спросил бы, и сейчас не понимал, благодарен художнику за любопытство или нет.

– Женька – муж моей подруги, – спокойно сказала Соня. – Я ему очень многим обязана, и ей тоже. Они, правда, живут врозь, то сходятся, то расходятся, а я их безуспешно пытаюсь примирить. Беда в том, что они страшно взрывные оба, вдобавок у Наденьки аллергия на собачью шерсть, а Евгений без своего Анри Четвертого натурально жить не может. Он один, говорит, меня понимает и все мне готов простить! И потом, у него, в смысле, у Евгения Ионовича, весьма своеобразная манера общения с женщинами: непременно нужно целоваться, обниматься и делать всякие фривольные намеки, хотя только дурочка может принять это всерьез. Женька – ревизор из Управления ЖД, а его жена – проводница, и он все время устраивает себе ревизии именно на ее маршруте. Почему-то мирно они сосуществуют только в дороге, а стоит ступить на перрон – начинают дико ссориться.

– Анри Четвертый – это?.. – начал Леший, и Соня кивнула:

– Ротвейлер Женькин обожаемый. Именно он вчера спугнул Лидиных убийц, а потом удрал куда-то, и где теперь гоняет – никто не ведает. Ох, устроит мне Евгений за него выволочку! И… О господи! – Соня вскочила. – Лида ведь лежит мертвая в его квартире, я как-то все время пытаюсь отогнать от себя эту мысль, а ведь так оно и есть, и с этим надо что-то делать, делать, делать! И я знаю, что именно. Мне придется немедленно ехать в Северолуцк!

Посмотрела на ходики на стене:

– Отлично! Последний поезд без десяти двенадцать – я еще вполне могу успеть. Это скорый – часов в шесть я буду в Северолуцке. А там сразу в милицию. Только надо спешить.

Она вскочила – и снова поскользнулась на мокром полу.

– О господи, этот дурацкий чай! А чем подтереть, не знаю. Я с самого утра хотела подмести, меня как-то успокаивает уборка, но ни веника не нашла, ни щетки, ни тряпки. Выбросила Лида все, что ли?