Практика в преисподней

Я подняла голову, подставив лицо моросящему дождю, и внимательно посмотрела на скульптуры. Что-то в них цепляло взгляд и не давало покоя. Только вот что?

— Ксения! — строго окрикнул дед. — Не мокни понапрасну! Зайди под крышу!

Они с Кремером стояли на крыльце, и Вест колдовал с замком.

— Если все гефы не имеют половой принадлежности, то почему на скульптурах эллины и турроны с мужскими лицами, а морраны с женскими? — вдруг осенило меня. Я помнила жабоподобного моррана с тренировочного полигона, он совсем не напоминал этих изящных красоток с рыбьими хвостами, которых вполне можно было принять за мифических русалок.

— Ксения, зайди под крышу! — попросил Сильвестр, и я послушно шагнула к мужчинам, поймав недовольный взгляд Элазара. Но он сразу отвернулся, сделав вид, что наблюдает за вскрытием дверей.

— Так почему? — мне и правда хотелось это выяснить.

— Склеп древний. Прототипы иных — ангел, черт и русалка, вот и изображали их в соответствии с мифическими представлениями. Древние, хоть и были магами, но представление о мире имели тоже весьма древнее. Если размножаются, значит кем-то рождены и кто-то их зачал, а значит, в роду есть и женские, и мужские особи. Миф долго существовал после гибели магистра Элазара, но с развитием науки изжил себя. — Пояснил мне Кремер. — Готово!

Двери распахнулись и за ними вспыхнули не магические шары, а самые настоящие факелы, разбрасывая вокруг теплый дрожащий свет.

— Да, совсем древнее строение, — заметил Фонтей. — Веков 11-12 насчитывает.

Он первый шагнул внутрь, а я все не решалась. Топталась у входа, пока не вернулся Вест. Он схватил меня за руку и повел за собой. Признаться, я всегда старалась избегать подобных мест. И сейчас было жутко. Особенно, учитывая, что нас ждал разговор с покойницей.

— Не трусь! — улыбнулся Кремер, и страх вжал свои липкие черненькие лапки, позволив вздохнуть спокойно. Тем более, вокруг, кроме каменных саркофагов, больше ничего не было.

— О, Радомил Кавецкий! — Фонтей остановился у скульптуры воина в тяжелых латах с огромным двуручным мечом. — Хороший был маг, сильный. Сколько гефов извел — не сосчитать. Как бы ему сейчас было совестно за свое потомство. Хотя, о его алчности легенды слагали, это, видимо, он все же передал наследникам. Не самое лучшее качество. Да-с…

Я взглянула в суровое каменное лицо мужчины. Да, это не Кшиштоф, такой бы точно не пошел на сделку с совестью, даже ради всех богатств мира. Интересно, а чем купили его потомка? Иные находили самые уязвимые места в душах своих потенциальных жертв, играли на любой привязанности или заветном желании. Что же так отчаянно хотел Кшиштоф, что даже жену не пожалел?

— Я нашел ее. Люцина Кавецкая. Год смерти совпадает с годом рождения Франы. И, похоже, это не единственная смерть в том году. Тут же упокоены оба родителя Кшиштофа и Ульрик — его родной дядя, чье место он занял в совете, — произнес Вест.

Вот и ответ на все мои вопросы. Власти хотел отец Франы. Обычной банальной власти, и ради своего желания не пожалел никого. Фактически по трупам шел. По трупам своих близких, дав жизнь чудовищу…

— Да, это она, — согласился с ним Элазар. — Ксения, отойди к Весту. Соблюдайте тишину. Душа будет говорить лишь со мной, поэтому все возникающие вопросы задаете шепотом. Понятно?

— Да, — ответил Кремер, а я кивнула и облокотилась на него спиной. Меня тут же обняли и притянули еще ближе.

— Приступим! — Фонтей протянул руки к саркофагу, каменное надгробие дрогнуло, плавно поднялось в воздух и опустилось рядом с захоронением, обнажив мумифицированный труп женщины.

Длинные темные волосы лежали на плечах и груди. Бархатное платье частично истлело, но когда-то это был определенно роскошный наряд. Глубокий вырез скалывала бесценная брошь, на иссохших пальцах блестели перстни. Даже сейчас можно было сказать, что при жизни Люцина Кавецкая блистала красотой.

— Venit meam! — закричал дед.

— Душа приди, — шепотом перевел мне Кремер.

— Ego autem dico vobis! Propter quod obsecro vos ut adveho! — звучало величественно и… волшебно.

— Я буду говорить с тобой! Приди, призываю тебя! — едва слышно шептал Вест.

Пламя в факелах разгорелось и тут же потухло, но темнота не опустилась на склеп. Свет все же был. Казалось, он идет отовсюду, проникает через стены и потолок. Странный, потусторонний, серо-голубой свет.

— Люцина, ты здесь? — спросил Элазар.

— Сдес-с-с-сь… — прошелестело в ответ, а над мощами сгустился столб света, являя прозрачную фигуру красивой женщины. — Кто с-с-сва-а-а-ал меня-а-а?

— Тот, кому важны твои ответы — Эзур Элазар Фонтей!

— Чародей! — выдохнуло приведение. — С-с-садавай!

С каждой фразой произношение у призрака становилось лучше, словно женщина вспоминала давно забытые умения.

— Твоим мужем при жизни был Кшыштоф Кавецкий?

— Да-а… Он ш-шив?

— Жив.

— А ис-с-счадье, что породила моя плоть? Она ш-шива?

— И она жива, — ответил Элазар.

— Плохо! — завизжал призрак. Факелы на секунду вспыхнули и снова погасли. — Она не должна ш-ш-ш-ши-и-ить! С-с-слыш-ш-шите?

— Слышу. Я обещаю тебе, Люцина, что чудовище умрет.

— Оба чудовища!