Прайм-тайм

Дисплей камеры осветился. Анна Снапхане смеялась ей с него, снятая в разгар вечеринки.

– Как листать? – спросила она, и Шюман показал на кнопку.

Анника нажала на нее, перед ней появился Себастьян Фоллин с высунутым языком, она слегка скривилась. Нажала снова, увидела смеющегося Карла Веннергрена в салоне Конюшни до того, как он подвергся нападению вандалов.

– Здесь только фотографии с пьянки? – спросила она, бросив взгляд на шефа редакции.

– Перейди к номерам шестнадцать или семнадцать, – сказал он.

Анника быстро перелистала вперед, услышала собственное тяжелое дыхание, почувствовала покалывание между ног.

Мишель Карлссон и Джон Эссекс занимались сексом на обеденном столе. Блестящие бедра, белые ягодицы. Она таращилась на экран, как зачарованная, несколько секунд, потом перешла к следующей фотографии.

Почувствовала, как у нее зачастил пульс, жар разлился в промежности. Она продолжила листать с полуоткрытым ртом, все более возбуждаясь.

Подняла глаза на Шюмана, устыдившись собственной реакции.

– Боже, – сказала она на театральный манер, – это же безумие какое-то.

– Продолжай, – сказал он, махнув рукой.

Анника попыталась смотреть на фотографии с другой точки зрения, не зацикливаясь на их содержании, которое с каждым разом становилось все более нечетким. Фотографу явно стоило труда держать камеру неподвижно.

– Он, возможно, прятался в кухне, – сказала она.

Андерс Шюман небрежно махнул кистью руки.

Когда она дошла до последних снимков на карте памяти, дыхание у нее перехватило снова.

Мариана фон Берлиц с орудием убийства в руке.

– Боже, – сказала она. – И что ты собираешься с этим делать?

Шюман взял у Анники камеру, выключил ее и положил в ящик стола. Запер его.

– Я не знаю, – признался он. – Фотографии ведь сенсационные, просто уникальные. Их надо использовать крайне осторожно.

Она открыла от удивления рот.

– Ты же это не всерьез, верно? – спросила она и моргнула. – Неужели действительно подумываешь опубликовать их?

Шеф редакции сел на свое место.

– Я не знаю, – повторил он. – Я еще не решил.

Злоба охватила ее, она с неприязнью посмотрела на него. – Нет, но, черт побери, – сказала она, – у нас же не порнографическое издание?

– Данные фотографии ценны не только этим, – ответил он быстро, соединив кончики пальцев.

Анника опешила:

– А чем же тогда? Не резкостью ведь и светом. Как такая мысль вообще могла прийти тебе в голову?

– Временем, – сказал он. – Ситуацией. Обе звезды вместе, она мертва, он один из подозреваемых в убийстве. Они просто потрясающие.

Анника отступила на два шага к двери.

– Сделанные тайком сексуальные фотографии, – сказала она. – Ты можешь представить себе нечто более оскорбительное? Сам хотел бы, чтобы подобное о тебе опубликовали после того, как тебя убьют?

И снова неприязненно посмотрела на Шюмана.

Сначала тошнотворное шпионское задание.

Потом это.

– А Мариана? – продолжил она. – Что говорит полиция?

– Я не знаю.

Самые разные мысли и чувства несколько секунд водили хоровод в ее голове.

– Послушай, – сказала Анника, приоткрыв дверь и понизив голос. – Во что еще ты замешан, совсем рассудок потерял?

Анника вернулась на свое место, заметила, что ее руки дрожат. Картинки одна за другой сменялись перед ее глазами – лица людей, половой акт, алкоголь, оружие. Она стыдилась собственной реакции.

Рухнула на стул, подняла глаза, увидела, как шеф редакции с шумом отодвинул в сторону свою дверь, направился к Пелле Оскарссону, сидевшему на рабочем месте.

– Не мог бы ты стереть отсюда все фотографии? – услышала она его слова и заметила уголком глаза, как он положил камеру на письменный стол художественного редактора.

– А что там? – спросил Пелле Фотограф, не отрывая взгляда от монитора, шум компьютерного вентилятора частично заглушил его голос.

Анника быстро поднялась и направилась в сторону туалетов.

– Масса всякой ерунды, которая не должна оказаться за пределами редакции, – сказал Андерс Шюман, когда она проходила мимо, и бросил на нее быстрый взгляд.

Художественный редактор, явно погруженный в собственные мысли, поднял глаза на Шюмана:

– Это срочно? Мне надо разобраться с графикой.

– Как можно быстрее, – ответил Андерс Шюман, снова посмотрел на Аннику и направился назад в сторону своей комнаты.

Она молча пошла дальше, чувствуя, что у нее вспотели ладони.

– Кофе?

Анна Снапхане покачала головой, Себастьян Фоллин наполнил для себя пластиковую чашку. Она заметила две царапины на его щеке, но это, похоже, нисколько его не беспокоило. Шоковое состояние, в котором менеджер Мишель пребывал после убийства, почти прошло. Сейчас он был собран, серьезен, настроен на деловой лад, готовый выполнить свою задачу, позаботиться о ее памяти.

«В смерти, – пронеслось в голове Анны, – так же, как в жизни».

– Следующий шаг ужасно важен, – прошептал Себастьян Фоллин и доверительно наклонился к ней, от поднимающегося над кофе пара его очки слегка запотели.

Анна Снапхане сделала шаг назад:

– Какой шаг? Что ты имеешь в виду?

– Надо застолбить торговую марку. Многие сейчас захотят заработать на Мишель Карлссон, но этим надо заниматься со всем уважением и с мыслями о завтрашнем дне.