Оставался только Озерный поселок. Откровенная ярость Святоши, узнавшего об лекарстве, полученном из рук своего злейшего врага, превратила монаха в бесноватого. Он не мог допустить, чтобы с таким трудом приобретенная «паства», будет благодарна индейцу, и, как следствие, станет разбегаться, а его контроль над душами людей ослабнет. Настоящий он монах, или нет — но вел себя новоявленный пастырь, хуже любого язычника… Мы узнали, что посланные им «братья» отобрали весь запас соли у Чайки, присвоив право, кому давать, а кому нет, драгоценное средство. Что и говорить, как отдавалось предпочтение при раздаче средства… Святоша, отдавая должное, покорным его воле, остальных отгонял прочь. Все, кто хоть словом, выступал против монаха и ордена, должны были довольствоваться молитвой… Сама Чайка осталась как бы заложницей — новоявленные монахи не позволяли ей вернуться в форт и принудили жить в старой, покинутой землянке.
Узнав о новых бесчинствах в поселке, я собрал совет. Стопарь, Чер, Череп, Ната с Элиной, Власта, ставшая кем-то вроде летописца и бурно защищавшая право находится при любом, мало-мальски важном событии, Клешня и многие другие — мы все сидели в гостевом, в котором я и огласил эти новости. Мы совещались недолго. Как бы ни относились к форту жители озерного края, бросать их на произвол одержимого монаха не следовало. Чайка, несмотря на угрозу расправы, смогла предупредить нас о деяниях Святоши — и мнение охотников было единодушным. Пора с этим кончать…
По сути, это означало войну. Остановить «патриарха» можно было только через кровь — то есть, именно то, чего я не хотел, и о чем всегда говорил Сова. Но и другого пути я не видел — озлобленный неудачами, Святоша мог просто уморить поселок, лишь бы не принимать помощи от форта, а тем более — злейшего врага, в лице шамана! И, выходило так, что первыми «топор» доставали мы… Тем не менее, выслушав все за и против, общее решение стало единым — бросать поселок в беде, нельзя. Если Святоша попытается помешать — придется раз и навсегда дать ему понять, что, не только именем господа разрешаются все споры на земле… и не всегда вопросы веры превалируют над простыми человеческими понятиями добра и справедливости. Не поймет — ну, что ж…
Отряд готовился выступить, как только к нам присоединится Леший и его люди. Перерожденные не меньше нашего радовались возвращению своих мужчин, понадобилось несколько дней, пока их вожак смог вновь оставить селение и поспешить нам на помощь. Тем временем в форт пришло еще пять человек из предгорий — и принесли с собой уже ставшую знаменитой, целебную соль. На этот раз ее прислал Змей, какими-то путями узнающий все новости в прерии чуть ли не сразу после их появления. Он договорился с переселенцами, что те доставят ее нам, попросив при будущей встрече учесть груз при обмене на наши изделия. И он снова просил о помощи — Кремень и его люди буквально преследовали бывших зэков, кончиться это могло только очередным кровопролитием. Но, именно сейчас, исполнить свое обещание, я не мог — в поселке, куда мы намеревались отправиться, Святоша, распаленный до предела ускользающей «паствой», совсем распоясался, и, кроме меня, остановить его было некому. Собственно, морально готовый к стычке, я откладывал выступление лишь по одной причине. И, одновременно, страшился ее. Иными словами — я ждал появления Совы…
Индеец пришел ночью. Сторожевые, предупрежденные заранее, сразу разбудили меня. Я оставил проснувшихся девушек и вышел во двор.
Сова устало снимал с плеч тяжелую ношу — туша степного козла упала вниз, и рога животного стукнулись о землю. Он махнул мне рукой:
— Мой брат мог бы не встречать шамана. Еще очень рано — луна только встала в полную силу. Сова помнит, где его дом.
— Сова… Пошли в гостевой.
Он недоуменно посмотрел на меня, на руку, которой я указывал на пристанище для гостей форта, вновь на меня…
— Мой брат странно себя ведет… Он хочет поговорить с шаманом наедине?
— Да.
Я пропустил его перед собой, сделав знак одному из сторожевых убрать ношу индейца.
— Сова… Брат мой, мне нужно о многом тебе поведать.
Я пригласил его сесть. Мы были одни — все чужаки уже покинули форт, и дом пустовал, хоть и был убран и приготовлен девушками к приходу новых гостей. В этих стенах нередко раздавались слова благодарности, шуток и смеха, щедро рассыпаемые охотниками в наш адрес. А сейчас я мучительно подбирал иные, понимая, что любая их форма все равно уже ничего не изменит…
— Мой друг хочет что-то сказать?
— Да…
— Тогда, пусть говорит! Сове не терпится увидеть свою юную жену — Ясную Зорьку! Он видел веселые лица охотников иных селений, а весть о возвращении отряда уже несется по прерии, обгоняя даже ветер! Что такого может поведать шаману вождь, что это даже важнее его собственной встречи с любимой — Огненным Цветком?
Комок не прошеным образом подкатился к горлу… Сова весь светился от счастья, предвкушая так долго ожидаемое свидание — и я чувствовал, что сейчас убиваю эту радость… Но выбора не оставалось.