Прайд Серого Льва

Какое-то время ничего не происходило, даже словно остановилось — внутри колодца… Затем еще раскат, грохот рушащихся камней — смерч так же резко отступил назад и снова оказался на реке, вздымая массы вод к небесам. Рев усилился, стал просто нестерпим — смерч достиг своего пика! Вновь ударил бешеный ветер — и страшная полоса достигла противоположного берега, где сразу стала прокладывать себе широкую просеку в высоко растущих деревьях. Через несколько минут чудовищный столб повернул на север — свирепая и неудержимая, туча стала уноситься вдаль, туда, где возвышались холмы Мертвого города.

И — будто ничего и не было — все прекратилось. Сразу стало ясно. Вновь засияло в прояснившемся небе, багровое светило.

— Бугай! Сынок! — старуха кричала во весь голос. — Бугай!

Мы выскочили наружу. Туча вздымала руки, к уносившемуся вдаль смерчу, и опускалась на колени…

— Бугай! — могучий рык Стопаря перекрыл наши крики. Он бросился к скале, принявшись с руганью раскидывать вповалку лежавшие бревна и шкуры. Навес возле горна исчез — даже следа от глиняного сооружения не осталось.

Все вокруг было покрыто мокрой грязью, и каждый шаг приводил к падению — удержаться на ногах не было никакой возможности.

— Бугай!

Ната тронула меня рукой…

— Я пыталась тебе сказать… Его унесло.

— Что? — я не мог поверить. Но Ната кивнула головой, подтверждая свои страшные слова:

— Я видела…

Форт был почти разорен. Такого разрушения не было с тех пор, как здесь побывали люди Беса — когда они сожгли все, что могло гореть. Все наши постройки, весь наш труд — все порушено, смешано с грязью и тиной. Вновь был завален колодец, разметан по бревнышку загон для пхаев. Под обломком бревна виднелась неестественно вывернутая морда жеребенка — он погиб, убитый упавшим стволом.

Сын Стопаря исчез. Скрепя сердце я позволил ему вернуться домой, уступив мольбам Тучи. И, вот… Дождавшись, когда солнце высушит слизь на скале, мы поднялись наверх — в последней и отчаянной надежде на чудо. Отверстие в скале было пустым — сторожка для караульных исчезла, оставив лишь обрывки перетершихся веревок. Все было ясно без слов — его унесло, как уносило и более громоздкие и тяжелые предметы….

Тучу никто не мог успокоить — даже сам кузнец, вмиг постаревший и осунувшийся, только махнул рукой. Причитания женщины до самой ночи не давали никому покоя…

Из степи вернулся Чер — он вел на поводу несколько пхаев, сам восседая на своем жеребце. Хорс испугано припадал ушами и топорщил шерсть на загривке — чуял опустошение, вызванное смерчем, и не узнавал привычных мест. Охотник сразу догадался, в чем дело, по нашим лицам. Он тихо спросил:

— Кто?

— Колибри. Сорвало со скалы. И Бугай… Смерч унес его — может быть, даже на ту сторону. Или, сбросил в реку…

— Я осмотрю местность! На Хорсе!

Я покачал головой:

— Попробуй…

Я был уверен в том, что найти Бугая, следопыту не удастся. Ната не могла ошибиться — он держался за конец веревки и порыв выдернул его из форта, как пушинку… Жители готовились к похоронам — мы надеялись найти тело девушки в травах, прежде чем его обнаружат свинорылы… Кроме нас, в форте присутствовало несколько человек из долины, которые тоже приняли участие в поисках. Наше гостеприимство было всем известно, и им нередко пользовались охотники прерий. Вот и сейчас они взирали на все разрушения с болью в глазах — это была и их потеря, не меньшая, чем наша… В долине все больше начинали считать наш форт центром — соответственно, терял свое значение поселок у озера. Только удачное месторасположение последнего давало ему преимущество перед нами — и не более того.

Сова советовал принимать к нам как можно больше желающих, чтобы увеличить численность населения. Но мне не по душе была эта идея — хоть я и понимал ее неотвратимость… Период всеобщей анархии не мог продолжаться вечно — в массе своей, люди просто не были к нему приспособлены. Даже сам индеец, хоть и ратовал, за то, чтобы никто не мог навязывать ему свою волю, сам признавал и более того — убеждал меня, как можно скорее стать по настоящему старшим в долине. Постепенно к этому склонились почти все вожаки становищ. Это была не самая легкая ноша — и я не торопился ее на себя накладывать…

Кроме Колибри и пропавшего в вихре сына Тучи, более никто не серьезно не пострадал. Несколько незначительных ушибов, синяков да ссадин — на них уже и внимания не обращали, привыкнув к подобному за прошедшие месяцы.

Гораздо хуже обстояло с фортом…