Прайд

Пока Лумо размышлял, рассвело. А это значило, что песцы отправились по своим норам и начали укладываться спать. Две центурии волков стояли на границе земель врагов. Одна грозная и непобедимая из гвардейцев, а вторая – жалкая и полная слабоумия и отваги. Кадетская. Командирами центурий, пелотой и звеньев в них назначены опытные гвардейцы, которые должны были минимизировать потери, однако, что будет в норах песцов, никто не знал. Гвардейцы там не спасут и не прикроют своей широкой грудью. Карнифекс надеялся на лучшее. Где-то в глубине черствого сердца он все же переживал за вверенную ему кадетскую центурию, но на войне нет места жалости. Есть только ты и твои союзники. Все остальные – враги. Враги, достойные смерти. Жестокой и молниеносной.

Волки бесшумно пробрались к границам первых селений песцов. И Карнифекс своим могущественным воем обозначил начало наступления. Песцы спали как убитые. Даже вражеский запах, подгоняемый ветром, что дул в их сторону, не смог разбудить.

Карнифекс вполне ожидал этого, поэтому завыл еще раз, – и кадетская центурия начала растягиваться и нырять по песцовым норам. Один за одним они пропадали под плотным снежным покровом.

Проблема была в том, что норы оказались слишком узкие, потому все волчьи боевые порядки не работали. Речи о тройках не шло. Только друг за другом. Но от этого было бы еще хуже. Решение было одно. Один кадет – одна нора. А с чем уж они там столкнутся, никто не знал. Их задачей было разбудить и разгневать песцов, а затем отступить на поверхность, при этом оставшись в живых. Только великая удача могла помочь юнцам.

Из вражьего логова стало раздаваться шипение песцов, вой и рык волчат. Гвардейцы неспешно подошли к норам и остановились, ожидая, когда песцы в панике начнут выпрыгивать оттуда прямо в их лапы.

Лумо, как и все, нырнул навстречу с противником. Глаза его не сразу привыкли к темноте, но чуткий нюх дал знать, что двигается он в верном направлении. Норы были опасны тем, что за любым поворотом волчат могла ждать быстрая и жестокая смерть от лап защищающего свой дом песца. В резкости прыжка им не было равных на всем Ледниковом Плато. Это с легкостью подтвердили бы лемминги, если бы оставались в живых. Песцы убивали их по сотне в день, причем вслепую. Доверясь слуху, они подпрыгивали в воздух, а затем ныряли в снег с широко раскрытой пастью. Из снега вытаскивали свою морду уже с добычей в зубах.

Так чуть было не случилось и с Лумо. В последний момент он успел отскочить, а зубы песца, прыгнувшего на него, с невероятной силой клацнули несколько раз в воздухе прямо перед его носом. Враг шипел и нервозно прыгал снова и снова, пытаясь вцепиться клыками ему в глотку. За ним шипели еще несколько шавок. Спасло Лумо то, что туннель был узким, потому угрожал его жизни лишь следующий первым песец. Однако хозяева нор наступали.

Лумо очень испугался и начал потихоньку пятиться назад, периодически отбиваясь от зубов злобного песца, который прыгал на него, оскалив зубы и пытаясь вонзить их в морду волчонка. В мыслях Лумо было лишь одно: выбраться поскорее из норы, где на помощь придут гвардейцы. Ну, или волчицы, которые были где-то рядом.

Пятясь шаг за шагом, Лумо приближался к цели. Выбравшись наконец-то, он увидел, что гвардейцы ушли дальше, к другим селениям, и помощи ему ждать не от кого. Снег здесь был пропитан свежей кровью. На льду лежали туши песцов и волчат, но Лумо некогда было сожалеть о них, его ждала схватка не на жизнь, а на смерть. Надеяться было не на кого. И стены норы уже не удерживали песцов. Один, два, три… шесть.

«Боевая песцовая шестерка, – подумал Лумо, когда они начали окружать его. – Быть беде!»

Шесть взрослых песцов против него. А поблизости никого. Даже взрослый волк бы мог быть убит ими, а уж про юного вообще стоит помолчать. Песцы окружили его и начали атаковать со всех сторон. Всей шестеркой. Именно так, как рассказывал мудрый дедушка Радо. Песнь битвы заиграла со всех сторон. Клыки и когти смешались в единых порывах, меняя ритмы и направление движения. Волчонок пытался отбиться и даже цапнул одного из врагов своих, но прилетало со всех сторон. Больно! Силы покидали его, а раны от мелких, но острых зубов песцов кровоточили. Лумо больше не мог сражаться и смирился со своей участью. Время его пришло. Погиб за свободу в будущем он, живя в гнете настоящего!