Познавая Иисуса через Ветхий Завет

Еще один небольшой ключ к пониманию такой уверенности Иисуса обнаруживается в Его предсказании о воскрешении на третий день. Сообщая Своим ученикам, что будет отвергнут и предан смерти, Он добавляет, что воскреснет «в третий день» (см.: Мф. 16:21; Мк. 8:31; Лк. 9:22). Объясняя это событие ученикам, шедшим в Эммаус, он повторил и эту подробность (см.: Лк. 24:46). Она даже вошла в христианскую традицию, поскольку Павел полученную им Благую весть обобщил словами:

Я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию

(1 Кор. 15:3).

А единственный отрывок, в котором третий день упоминается в связи с воскресением, находится в Ос. 6:1,2:

Пойдем и возвратимся к Господу! ибо Он уязвил — и Он исцелит нас, поразил — и перевяжет наши раны; оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицом Его.

Речь здесь, безусловно, идет обо всем народе. Иначе говоря, именно народ Израиля, несмотря на Божье наказание, в покаянии ожидает, что Бог снова восстановит его. Беря эту подробность из пророчества, Иисус связывает с Израилем Свое собственное ожидаемое воскресение. Восстановление Израиля — следствие Его воскресения. Мы будем исследовать эту идею в следующей главе. Сейчас же вспомним, что в гл. 1 нашей книги мы узнали, что Матфей уже установил связь между Иисусом как Сыном Божьим и характеристикой Израиля как сына Божьего, данной Осией. Отец, перед лицом смертельной угрозы выведший Своего сына из Египта, не оставит навечно Его силам смерти (ср.: Деян. 2:24—28). Сыновство означало надежду и уверенность.

СЫНОВСТВО ИЗРАИЛЯ И ВСЕМИРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ БОГА

Эта неугасимая надежда, которую Израиль всегда питал, была, следовательно, основана на его уникальных отношениях с Богом. Эти отношения изображались, с одной стороны, как отцовско–сыновние, а с другой, — как завет, который их объединял. Но надежды Израиля были также связаны с его пониманием собственной роли в осуществлении великого Божьего замысла в отношении всех народов и всего мира. У Израиля было будущее, потому что, по Божьей милости и обетованию, будущее было у мира.

В гл. 1 и 2 мы уже говорили о том, что с самого начала Израиль сознавал свою роль: само его существование должно было послужить на пользу остального человечества. Это было ясно выражено в завете с Авраамом (см.: Быт. 12:3идал.; 18:18 и др.). Это было упомянуто во вступлении к Синайскому завету, когда Израилю было сказано о его предназначении и миссии как Божьего священства на всей земле, которая принадлежит Яхве (см.: Исх. 19:4—6).

Итак, исследуя ключевые ветхозаветные понятия, которые в их непосредственном контексте, похоже, применимы только к Израилю, мы обнаруживаем, что у них тоже есть этот всемирный аспект. Избрание, несомненно, предполагало выбор Израиля, но не ради особого положения, а ради служения и ради других народов (см.: Ис. 40—55). Завет, таким же образом, указывал на уникальное отношение Бога к Израилю, но цель оставалась прежней — дать Израилю возможность быть «заветом для народов» и нести знание закона и правды Яхве во все концы земли (см.: Ис. 42:4—6; 51:4 и дал.). Царственная природа Яхве признавалась в Израиле, но из Псалтыри, где она воспевается, также явствует, что она имела всемирный и эсхатологический смысл (см., напр.: Пс. 46:7—9; 96; 98).

Стоит тогда спросить, был ли всемирный, эсхатологический аспект в представлении об Израиле как о сыне и о Яхве как об Отце? Потому что если такой аспект существовал, то следует рассмотреть эту важную вещь при исследовании смысла сыновства Иисуса.