Познавая Иисуса через Ветхий Завет

Поведение Иисуса в Гефсимании показывает нам, что, как и любой другой человек, Он хотел избегнуть страдания и смерти. Тем не менее Евангелия говорят нам, что Он шел к Своей смерти с уверенностью в воскресении. Ранее, во время служения Иисуса, как только Его ученики начали, хотя и неотчетливо, представлять, Кем Он в действительности был, и формулировать это в терминах мессианства, Иисус сразу же начал готовить их к тому, что Ему придется пережить отвержение, страдание и смерть (см.: Мф. 16:21). Похоже, делал Он это постоянно. Но все Евангелия передают Его слова о том, что Он воскреснет «в третий день». Очевидно, это не оказало большого впечатления на учеников, поскольку они в тот момент были шокированы и смущены открытием, что Он был страдающим Мессией, но они вспомнили об этом после того, как все произошло так, как Он сказал. Не нужно думать, конечно, что такая уверенность в воскресении могла уменьшить для Иисуса ужас креста. Сам эпизод в Гефсимании делает невозможной всякую поверхностную мысль о том, что ожидание воскресения каким–то образом нейтрализовало глубину боли и страдания, которые Он претерпел, неся грех мира. Об этом же свидетельствует и раздавшийся с креста отчаянный крик о Его одиночестве. Однако возникает вопрос: почему Иисус был столь уверен в Своем воскресении?

Один ключ к ответу, содержащийся в отрывках, повествующих о Кесарии Филипповой, кроется в том, что Иисус, соглашаясь с признанием Петра, что Он — Мессия, с помощью выражения «Сын Человеческий» переориентировал свое учение (см.: Мк. 8:31). Как будет видно в следующей главе нашей книги, выражение «Сын Человеческий», которое использует Иисус в отношении Себя, заимствовано из Дан. 7. И одна из примечательных особенностей образов в данном тексте заключается в том, что Сын Человеческий показан наделенным великой славой и властью. Другой ключ к ответу кроется в том, что Иисус отождествлял Себя со страдающим рабом из Ис. 40–55. Мы видели, что это было частью Его характеристики, подтвержденной Им Самим при крещении. И снова говорится, что раб будет тем, кто, помимо страданий и смерти, увидит оправдание, победу и положительные достижения своего служения (см.: Ис. 52:12,13; 53:10—12).

Но, с моей точки зрения, самая значительная причина уверенности Иисуса перед лицом смерти кроется в Его осознании Своего предназначения как Сына Божьего. Потому что в этом качестве Он воплощал и представлял Израиль. И отцовско–сыновние отношения между Яхве и Израилем были основанием для надежды и постоянства, даже когда Израиль переживал крах, нарушая, из–за собственного непослушания, завет. Сыновние отношения были чем–то, что продолжало существовать и после величайших катастроф.

В повествовательных текстах провозглашение Израиля первородным сыном Яхве шло перед исходом и заключением Синайского завета (см.: Исх. 4:22). А в пророческих текстах сыновние отношения не только продолжали существовать, после того как народ постигло наказание в виде плена, но и служили основой для нового искупления и восстановления отношений. Итак, в Ис. 63 и 64 Израиль взывает к Богу как к Отцу в ожидании милости и заботы после наказания. В качестве Отца Бог будет их защитником и избавителем, даже если Ему придется по–отечески их наказать.

Но ныне, Господи, Ты — Отец наш; мы — глина, а Ты — образователь наш, и все мы — дело руки Твоей

(Ис. 64:8).

Ты, Господи, — Отец наш, от века имя Твое: «Искупитель наш»

(Ис. 63:16).

То же сочетание идей обнаруживается и в Иер. 31:18—20.

Отцовско–сыновние отношения между Яхве и Израилем, следовательно, содержали в себе элемент постоянства, дающий израильтянам надежду в ситуации, которая, иначе, после краха Синайского завета, была бы безнадежной. Отношения Израиля и Яхве могли продолжаться, несмотря на потерю земли и гнев Божий, который израильтяне ощутили. У Яхве все еще было будущее для Его народа. Он не мог его оставить. Отец не мог окончательно отречься от Своего сына.

Если так было с Израилем, мятежным сыном Яхве, то насколько это должно быть вернее в случае Самого безгрешного Сына Божьего? Если Бог не оставил и окончательно не уничтожил Своего сына — Израиль, чьи страдания были результатами их собственного греха и Божьего наказания, то Он наверняка не оставит и Сына, Который страдал не из–за собственного греха, а из–за греха мира, включая и грех Израиля (ср.: Деян. 2:24—28). Иисус пошел на смерть уверенный в Своем Отце, потому что знал Его историю (Бог всегда, как и предполагалось в завете, доказывал Свою верность Израилю) и знал Свое предназначение (как Сын Божий Он воплощал Израиль и должен был демонстрировать эту верность Бога, даже в смерти).