Повышение по службе

«Привет! Я вернулся».

«Долго же тебя носило…»

«Но ведь принесло? Я тут, можешь пощупать. Правда, я уже не такой, как прежде».

«А ты никогда не был таким, как я хотел».

«Это плохо?»

«Наверное, закономерно. Так что с тобой произошло?»

«Расскажу в другой раз, а пока знай: я жив-здоров. Тебя будут расспрашивать обо мне – плюнь и говори что хочешь, все равно эти люди ничего не решают».

«А кто решает?»

«Теперь я. Ну все, мне пора. Я еще приду».

Теперь и губы отца трогает улыбка, а я спешу перенестись на Луну. Нельзя терять время, Эрлик не станет ждать вечно.

Ну конечно, я окончательно и бесповоротно согласен на предложенную мне роль, и Эрлик прекрасно понял, что артачился я главным образом для того, чтобы набить себе цену. Но хватит. Я готов. Только доделаю одно дельце…

Вот и «Неустрашимый» – морально и физически устаревший военный корвет, перестроенный в экспедиционное судно. Вот угрюмый Гарсиа, запертый в подсобке. Освободить его от наручников, что ли?.. Нет, лишние чудеса только ухудшат его положение. Он и так пострадал сильнее, чем заслужил.

А Лора? Этель? Доктор Горский, который не доктор, а офицер службы безопасности с медицинским дипломом? Лопоухий гипнотизер?

Я вдруг окончательно понял, что ничего менять не надо. Пусть загадки останутся загадками. Был в составе экспедиции на Реплику космогеолог Станислав Иноземцев, работал добросовестно, не слишком выделялся, не создавал особых проблем, пока внезапно не ошарашил всех, – и пропал неведомо куда. Волна необъяснимых явлений прокатилась по кораблю и схлынула, не оставив даже пены. Умным дядькам в наглухо засекреченных конторах еще много лет предстоит ломать над этим натренированные на загадках головы, и это хорошо: непонятное держит в напряжении. Дамоклов меч над нашей цивилизацией – это перебор, но подозрение насчет его присутствия создать полезно. Человечеству много чего нужно, но меньше всего оно нуждается в расслабленной самоуспокоенности…

Я навестил только Веню – просто взял и материализовался прямо перед ним в тот момент, когда он, коротая время в нашей – а теперь только его – каюте, решал шахматную задачу. Он так и застыл с ладьей в толстых пальцах.

– Вот, – сказал я, – зашел попрощаться.

Веня икнул и выронил ладью.

– Приятно было с тобой работать, – улыбнулся я. – Если чем когда обидел – не держи зла.

Он затравленно кивнул и принялся озираться.

– Кому-то придется закончить за меня отчет…

Веня опять кивнул, быстро оживая. Он не из тех, кто надолго впадает в ступор. Теперь его прямо-таки глодало любопытство: кто я такой и что вообще происходит?

Нормальная реакция ученого, что вы хотите. Нет, я обязательно внушу кому следует рискнуть и поставить эксперимент: отправить «Неустрашимый» в следующую плановую экспедицию в том же штатном составе и какими угодно средствами наблюдения за ним. Наплевав на всех перестраховщиков и разумно-осторожных. Пусть этот столп контрразведки, весь в звездах и орденских колодках, дергается, тягостно недоумевая: почему пошел на неоправданный риск?

И ничего не случится. Будет Веня летать к звездам, пока не устанет, найдет на неведомых планетах кучу невиданных зверушек, и жизнь его – да и остальных экспедиционщиков – не будет поломана мною…

Я помахал ему на прощание и растаял.

И снова Земля, беглый осмотр. Теперь я твой врач, планета, лекарь без диплома и по совместительству полицейский. Всему придется учиться, но какую врачебную заповедь я должен запомнить в первую очередь? «Не навреди». На первых порах я буду очень осторожен.

Вот они, люди: одиночки и семейные, богатые и бедные, красавцы и уроды, негодяи и прекраснодушные, приземленные и устремленные, старые и молодые, щедрые и скопидомы, умные и дураки, а все вместе – человечество. Работают, растят детей, бездельничают, мечтают кто о чем, сидят на чемоданах в ожидании транспорта в новую колонию, скупают задешево имущество эмигрантов, чтобы перепродать дороже, развлекаются, мыслят, влюбляются, растят детей, ссорятся и мирятся, смеются над прописными истинами, верят в завтрашний успех, а в войну не верят… И молятся в храмах: о здоровье, о детях, об удаче в делах, о прощении явных и тайных грехов, о том, чтобы ловчее облапошить ближнего и не быть облапошенным самому, о наказании врагов…

Помолились бы лучше о том, чтобы я не наделал ошибок!

Жаль, что нет во мне веры: я бы и сам вознес такую молитву.

* * *

– Я уже стал сомневаться, что ты вернешься, – сказал Эрлик.

Ага, сомневался он, как же! Наверняка подглядывал за мной. На его месте я бы так и сделал.