Читаем Повседневность Средневековья полностью

«Христарадничающих» кормили при замках и монастырях, плодя до бесконечности их число. Раздача милостыни — непременная составная часть любого праздника, а дворцовый этикет включал бедняков и нищих в торжественные церемонии, отводя им роль объектов благодеяний владетельных особ. Смирение, уничижение — таков лейтмотив королевского подвига милосердия: например, королева Шотландии Святая Маргарита в XI в. мыла ноги нищим и раздавала пищу сиротам, а Людовик Святой посещал бедняков и также кормил их из своих рук.

Нищенство тесно связано с бродяжничеством. Большое количество бродяг — одна из примет времени. Средневековье выталкивает на дорогу изгоев, преступников, пилигримов. В городах низший слой населения текуч, лица постоянно меняются. Они образуют слой так называемых вредных людей, живущих не только за счёт подаяния, но и за счёт воровства, проституции, мошенничества и других непозволительных занятий. Игроки, бродячие школяры, паяцы, фокусники, искатели приключений, распутные женщины странствуют по городам и весям, творят всевозможные бесчинства. Они появляются всюду, куда стекается народ и где устраиваются праздники, пускаются в разгул.

Таков пёстрый мир, образующий основание феодальной пирамиды: «трудящиеся», кормящие всё средневековое общество и презираемые верхами, и его изгои, вытолкнутые на дорогу.

<p>Глава IV</p><p>Женский мир. Семья. Культ Прекрасной Дамы</p><p>Женщина и семья</p>

В период Средневековья женщина занимает второстепенное, подчинённое положение. Отношение к ней общества закреплено в догматах христианской религии. Апостол Павел объявляет женщин существами зависимыми, ставит их ниже мужчин: «…ибо не муж от жены, а жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа». На женщину возлагается вина за первородный грех. Грехопадение в раю — главный источник, питающий западную женофобию. Она получила дальнейшее развитие во взглядах крупнейших христианских теологов — в этом ряду могут быть названы Тертуллиан, Августин и другие Отцы Церкви, а также в системе морали, господствовавшей в средневековом обществе. Её отличает аскетический и антисексуальный идеал, мизогиния, превосходство мужчины над женщиной.

Поскольку «плоть» объявлялась вместилищем зла, а женщина — носительницей греховного соблазна, «вне закона» оказывалась вся сфера эротического. Идеал, к которому нужно стремиться, — абсолютное воздержание, девственность, так называемый духовный брак. «Тело же не для блуда, но для Господа…» — формулирует Павел одну из основополагающих идей. Раннехристианские взгляды, сложившись в стройную систему, воплотятся в аскетизме и монашестве, получившем мощное развитие в Средние века. Понятно, что церковный идеал исключительно любви к Богу не мог диктоваться всей массе населения. Для мирян церковь утверждает особые правила, отнюдь не противоречащие центральной установке.

Средневековая миниатюра

Брак становится таинством. К таинствам в христианстве причисляют особые культовые обряды, совершаемые священнослужителями, в результате которых на верующих нисходит Божья благодать. Главной целью брака объявляется рождение детей, продолжение рода, как и всего человеческого рода в целом. Помимо деторождения церковь признаёт и другие основания для вступления в брак: оказывать друг другу помощь, давать советы, избегать греховной страсти, заключать мир, как это может происходить в династических браках. «Греховное вожделение» изначально исключается из семейных отношений. Супруги не должны слишком горячо любить друг друга, плотские отношения продолжают считаться греховными, а идеал аскезы сохраняется.

Церкви пришлось долго бороться, чтобы на место языческого обряда бракосочетания пришло церковное таинство. Когда-то, на заре Средневековья, язычники сочетались браком по своему обычаю: франки, например, кольцом и динаром. Когда языческие обряды сменились христианской церемонией, церковь стала освящать все этапы на пути к семейному союзу: заключение контракта, помолвку, церемонию бракосочетания. Она берёт на себя повседневное руководство, контролируя семейную жизнь, строго надзирая за нравственностью. Так, состоящим в браке лицам были запрещены побочные связи, а также доступ в публичные дома. Обращает на себя внимание тот факт, что выполнялись эти канонические требования с большим трудом. Только в конце VIII в. впервые запрещены разводы, священники получили право проверять степень родства, а в начале IX в. было узаконено участие священнослужителей в церемонии бракосочетания.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология