Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Я берусь за бумаги 3-го отделения – они все судебные. Сначала очередь судебных приговоров о пересыльных, которыми должен заниматься губернатор. В первое время, когда я занял пост губернатора, это была неприятная обязанность после рассмотрения приговоров писать слова: ˮЯ удостоверяюˮ. Со временем нервы окрепли. Когда приговор нахожу абсолютно справедливым, пишу со спокойным сердцем эти слова. Само собой разумеется, приговор в соответствующем отделе администрации строго перепроверяется, прежде чем он будет представлен мне на подпись. Если возникают различия во мнениях между приговором суда и 3-м отделением моей канцелярии, тогда окончательное решение за мной.

Я ещё не просмотрел эту часть исходящих бумаг, как вошёл дежурный служащий и сообщил, что несмотря на окончание времени приёма, меня хочет видеть служащий телеграфа.

– Позволь ему войти, – ответил я.

Вошёл мужчина 40 лет, примерно моего роста и объяснил по секрету, что я должен распорядиться о выделении группы солдат, что у него есть возможность схватить фальшивомонетчиков. Я спрашиваю, каким образом. Он отвечает, что люди сами сознались.

– Каким образом? – мой следующий вопрос.

– Я живу в то самом доме, – говорит он мне, – и названные преступники живут на нижнем этаже. Я не видел этих людей воочию, но общался с духами, которые мне служат, и они мне помогут подтвердить, даже если вы их не увидите, поэтому я прошу вас, ваше превосходительство, немедленно приказать разместить у меня солдат.

Сейчас понимаю я, что имею дело с душевным расстройством. Я ответил ему, что он должен пойти к прокурору, что я не имею права никого арестовывать. В прокуратуру он не пошёл, а несколькими днями позже был помещён в лазарет.

В подавленном состоянии снова сажусь за бумаги. Здесь распоряжения о выговорах за плохое выполнение службы, объявления о распоряжениях в судебных делах, циркуляры со списками людей и т. д.

Входит вице-губернатор Павленко.

– Уже половина пятого, время заканчивать службу, нельзя всё решить!

– Это правда, Яков Павлович! У меня кружится голова, идёмте домой.

Наиболее важные бумаги я кладу в портфель, и мы спускаемся, позволяем швейцару одеть нас и выходим на улицу. Можно вздохнуть: 20 тысяч входящих и 20 тысяч исходящих бумаг ежегодно часто делают голову горячей, воспламеняют мозги.

Дом – это для меня большой отдых, могу поиграть с маленькой Эллой, подержать на руках маленькую Эрну.