Повседневная жизнь советской коммуналки

О Меладзе, сопящий и топчущийся в одиночестве, ты тоже ведь когда-то был строен, как кизиловая ветвь, и твое юношеское лицо с горячими и жгучими усиками озарялось миллионами желаний. Губы поблекли, усы поникли, вдохновенные щечки опали. Я смеялся над тобой и исподтишка показывал тебя своим друзьям: вот, мол, дети, если не будете есть манную кашу, будете похожи на этого дядю… И мы, пока еще пухлогубые и остроглазые, диву давались и закатывались, видя, как ты неуклюже топчешься, как настороженно высовываешься из дверей… Чего ты боялся, Меладзе?»

* * *

Даже такой язвительный писатель, как Михаил Зощенко, и тот нашел пример взаимопомощи среди соседей. Правда, не соседи были там главными героями – но в то же время без соседей дело бы не выгорело.

Итак, рассказ «Честное дело»:

«У нас из коммунальной квартиры выехала на дачу одна семья. Папа, мама и ихнее чадо.

Ну выехали. Заперли на висячий замок свою комнатенку. Один ключ себе взяли, а другой, конечно, соседке отдали – мало ли чего случится. И отбыли.

А надо сказать, был у них в комнате инструмент – рояль. Ну обыкновенное пианино. Они его брали напрокат от Музпреда…

Вдруг, значит, является на ихнюю городскую квартиру специалист – настройщик роялей, присланный, конечно, своим учреждением.

Конечно, соседка ему говорит: мол, сами уехадши до осени, рояль заперли и, безусловно, его настраивать не приходится.

Настройщик говорит:

– Это не мое постороннее дело – входить в психологию отъезжающих. Раз, говорит, у меня на руках наряд, то я и должен этот наряд произвести, чтоб меня не согнали с места службы, как шахтинца или вредителя.

И, значит, открыла ему дверь; он пиджачок скинул и начал разбирать это пианино, развинчивая всякие гаечки, штучки и гвоздики. Развинтил и начал свою какофонию. Часа два или три, как больной, определял разные звуки и мурыжил соседей. После расписались в его путевке, он очень просветлел, попрощался и отбыл.

Только проходит месяц – снова является.

– Ну как, говорит, мой рояль?

– Да ничего, говорят, стоит.

– Ну, говорит, я еще беспременно должен его настроить. У нас раз в месяц настраивают. Такой порядок.

Начали его жильцы уговаривать и урезонивать – мол, не надо. Комнатка, дескать, заперта. Рояль еще два месяца будет стоять без движения. К чему такие лишние траты производить!

Уперся на своем.

– У меня, говорит, наряд на руках. Не просите. Не могу.

Ну, опять развинтил рояль. Опять часа два назад свинчивал. Бренчал и звучал и на брюхе под рояль ползал.

После попрощался и ушел, утомленный тяжелой специальностью.

На днях он в третий раз приперся.

– Ну как, говорит, не приехадши?

– Нет, говорят, на даче отдыхают!

– Ну так я еще поднастрою. Приедут – очень великолепно звучать им будет.

И хотя ему объясняли и даже один наиболее горячий жилец хотел ему морду наколотить за потусторонние звуки, однако он дорвался до своего рояля и снова начал свои научные изыскания.

Сделал свое честное дело и ушел на своих интеллигентных ножках».

А ведь могли действительно побить.

* * *

И еще. Когда я в конце 1990-х жил в коммуналке у метро «Аэропорт», мы поначалу очень ладили с соседями. Особенно с соседкой. Ее муж уходил на работу, а она оставалась сидеть по хозяйству воспитывать ребенка. Моя жена тоже с утра куда-то уходила, а я оставался дома – работать. И, конечно, по хозяйству. Так что хозяйничали мы с соседкой.

Это было прекрасное время. Уходя в магазин или на рынок, она спрашивала, что мне купить. Я, соответственно, спрашивал у нее то же самое. Можно было уйти и не бояться, что твой суп убежит, а вызванный холодильный или телевизионный мастер уйдет ни с чем. Суп выключат, а мастера впустят. Я даже не понимал, как жил раньше, в отдельной квартире. Именно этот формат мне казался единственно правильным. Отношения были прекрасными.

Что, впрочем, не мешало моим обожаемым соседям испортить мой любимый электрический нож. Была в то время мода на подобные девайсы. Нож подключается к розетке, и два лезвия начинают быстро-быстро друг о друга тереться. Чтобы порезать хлеб или, там, сыр, не надо делать рукой режущие движения. Нож просто ставится на шмат сыра и как бы проваливается в него, отрезая при этом кусочек.

Получалось и быстрее, и аккуратнее, и рука не уставала. Очень удобная вещь.

У ножа был настенный держатель, я повесил его на шурупчик рядом с дверным косяком. Разумеется, он никому не мешал. Но то ли соседей возмутил сам факт наличия у меня такой роскошной вещи (у них электроножа не было), то ли они считали эту часть кухни своей – а я с непривычки этот факт не словил.

Соседи фыркали и требовали, чтобы я убрал свой нож. Я каждый раз обращал это в шутку – просто не думал, что такая незначительная тема может заслуживать серьезного подхода.

Зря не думал. В какой-то момент нож вдруг не заработал. Не знаю уж, чего они туда налили, но все металлические детали механизма остались в сохранности, а пластмассовые превратились в противное желтое месиво. Нож пришлось выбросить.