Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

«В нынешнем году по указу государя Петра Алексеевича и по вашей архиепископской грамоте прислан к нам в монастырь распяцкий поп Иван Иванов, который привезен с Москвы по сыскному делу вора Гришки Талицкого, и велено его, приняв у нас в монастырь, постричь в монашеской чин и отдать под начало старцу доброму, и быть ему у нас в монастыре до кончины живота его неисходно в монастырских трудах. И по указу вышеупомянутый поп Иван к нам привезен. И приняли его в монастырь, и постригли, и под начальство старцу-монаху, бывшему казначею Ионе, отдать велели, а монашеское имя ему Иов».

Иноческий постриг Иоанн Иоаннович принял в Спасо-Преображенском соборе Соловецкого монастыря в возрасте шестидесяти шести лет.

Житие подвижника сообщает: «Постом, ночным бдением, покорностью и смиренным послушанием он изумлял всю братию. Так что вскоре окружавшие его стали подражать новому необычайному послушнику... Всех вообще, а особенно новоначальных иноков, о. Иов поучал смиренному послушанию Богу и начальству. Без чего, говорил, нет спасения, послушание — первая из всех добродетелей».

Во время нахождения на Соловках государю было, разумеется, доложено, что в монастыре находится его бывший духовник, ныне монах Иов. Согласно «Соловецкому летописцу», произошла встреча царя и несправедливо осужденного пастыря. Петр I якобы признал свою ошибку, так как именно он потребовал наказать Иоанна Иоанновича, не открывшего тайну исповеди Григория Талицкого, и попросил старца вернуться в Москву.

Иов ответил отказом.

Вскоре после этой встречи по благословению архимандрита Фирса Иов переселился на Анзер в Троицкий Елеазаров скит, а в 1706 году уже по благословению архиепископа Холмогорского Сильвестра был назначен строителем (настоятелем) скита.

Памятуя о подвигах преподобного Елеазара, Иов переиздал Житие великого Анзерского отшельника, а также при участии инока Макария начал составление вкладной книги Троицкого скита. Своей задачей как настоятеля Иов видел возвращение в первую очередь книг из библиотеки преподобного Елеазара, большинство которых было утрачено во время Соловецкого восстания, а также богослужебного имущества, разворованного в те же годы.

К началу 1700-х годов количество иноков на Анзере достигло тридцати человек.

Можно предположить, что с именем Иова на Соловках (и на Анзере в частности) связано возрождение глубокого, заповеданного еще преподобными Савва-тием, Зосимой, Германом и Елеазаром, а также святителем Филиппом молитвенного делания, когда иночество вновь стало бдительным «хранением духа», «вечноподвижной», по словам святителя Григория Паламы, духовной практикой, полностью связанной вовсе не с начетничеством, но с искренним сердечным горением.

Будучи человеком тонкой душевной организации, склонным к разного рода физическим недугам (в Москве старец страдал малокровием и обмороками), Иов имел особое искательство к запредельному, вероятно, даже экстатическому уединению и молитве. Скорее всего, именно по этой причине летом 1710 года он был пострижен в великую схиму с именем Иисус в честь Иисуса Навина.

Согласно учению святых Отцов Церкви, принятие великой схимы есть высшее обещание Креста и смерти, есть образ полнейшего отчуждения от земли во имя горнего существования, образ предвкушения иной жизни и смерти для искушений и страстей.

Преподобный Антоний Великий утверждал: «Смерть для людей, кои понимают ее, есть бессмертие; а для простецов, не понимающих ее, есть смерть. И этой смерти не следует бояться, а бояться надобно погибели душевной, которая есть неведение Бога. Вот что ужасно для души! Жизнь есть соединение и сочетание ума (духа), души и тела; а смерть есть не погибель этих сочетанных частей, а расторжение их союза; все это Бог хранит и по расторжении. Как из матерняго чрева выходит человек, так из тела душа выходит голою, и бывает иная чиста и светла, иная запятнана падениями, а иная черная от многих прегрешений».

Таким образом, великая схима, принятая Иовом, стала своего рода важным мистическим переосмыслением анзерского иночества за последние (для подвижника) столетия. На болезненное и мучительное бытование на «Острове мертвых», где смерть стала уделом «простецов», боящихся ее более, нежели погибели душевной, Иисус ответил знаменитыми словами из Послания к коринфянам: «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»

Удивительно, что именно в Петровскую эпоху, которая, как известно, для Русской Церкви стала временем весьма непростым (отмена патриаршества, упразднение монастырей, закрытие храмов), а в чем-то даже и разрушительным, Анзерский отшельник дает соловецкому монашеству новый духоподъемный импульс.

Особенно показательно в этом смысле видение Пресвятой Богородицы, которого удостаивается Иисус Анзерский в июне 1712 года.

Житие старца сообщает, что, подвизаясь у анзерско-го пустынножителя и аскета иеродиакона Паисия, после вечерней молитвы Иисус задремал. В сонном видении ему явились Богородица и преподобный Елеазар.