Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

Последние хиротонии (рукоположения) в Соловецком монастыре произошли в 1929 году, в год пятисотлетия с начала совершения монашеского подвига на острове. Иеромонахи Агапит, Алексий и Наум были посвящены в игумены, иеродиаконы Сосфен, Вонифатий и Феодорит рукоположены в иеромонахи, иеродиакон Филипп рукоположен в архидиакона. На тот момент в бывшем Спасо-Преображенском монастыре насчитывалось 58 насельников: 1 архимандрит, 3 игумена, 13 иеромонахов, 1 архидиакон, 7 иеродиаконов, 32 монаха и послушник

Это были последние иноки Соловков, на них монашеская традиция преподобного Савватия и литургическая традиция святого Зосимы прервались.

Все они были этапированы с острова, и дальнейшая их судьба неизвестна.

Так, по словам Евангелиста Матфея, произошло окончательное извержение архипелага во «тьму внешнюю», и были там «плач и скрежет зубовный».

Однако «из всего, что с нами произошло, мы извлекли только знание гибельных путей», — сокрушенно писал Олег Васильевич Волков. В данном случае важно понимать, что люди, оказавшиеся на острове (по большей части не по своей воле), были насильно ввержены в сумеречное состояние теми, кто уже был «не в живых», а потому пролагал пути в потусторонний мир, заражая своим беснованием десятки, сотни и тысячи. Безусловно, источником внушения и разуверения была иллюзия, некие смутные воспоминания о справедливости, о законе, некие отрывочные знания, полученные хаотически, насажденные не с любовью, а с надменностью и тщеславием.

Но сказано у святого Евангелиста Матфея: «...всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».

Видимо, в этом и есть глубинный смысл того самого «знания гибельных путей», которые являются пространными, ибо прообразуют стихии греховного мира. В данном случае мы говорим о стихии как о чем-то не подверженном ни дисциплине, ни нравственному закону, это своего рода бушующее, кипящее море, где погибель неизбежна, а спасение является чудом.

Очевидно, что на Соловецком острове новое советское «религиозное сознание», явленное в быту и работе, на митингах и демонстрациях, противостоит 500-летнему монашескому служению, изуверски переиначивая евангельские истины о праведности, честном труде, равенстве, самопожертвовании, дружбе и любви. Загоняя «железной рукой человечество к счастью» (один из лозунгов СЛОНа), безбожная власть узурпирует Божественное произволение, вступая на гибельный пространный путь (увлекая за собой «железной рукой» сотни и тысячи людей), сама не осознавая этого.

Нахождение на границе, на которой в полной мере проявляется Богоданная свобода выбора — стяжать венец славы, следуя за Христом, или, насытившись сиюминутными страстями, низвергнуться в зло, — и есть основной нерв островной жизни. Это духовно-нравственное переживание в своих воспоминаниях отразила бывшая соловецкая заключенная Ольга Викторовна Яфа:

«Контраст между тем, чем было в течение веков это место, освященное молитвами спасавшихся там праведников, и тем, что теперь там происходит, — чудовищен, оскорбителен для каждого, в ком еще живо религиозное чувство или хотя бы уважение к нашему прошлому...

Я увидела превращенный в руины обезглавленный и обескрещенный Соловецкий кремль. Ведь я была здесь и раньше, до революции, и еще видела его таким, каким он был прежде, — сказочно живописным... когда монахи были здесь еще полными хозяевами, а богомольцы и богомолки благоговели перед каждой чайкой, каждым стебельком незабудки... [но] еще неизвестно, что превысит в конечном итоге в истории Соловков и послужит их вечному прославлению — тот ли период существования монастыря, когда никто не посягал на его святость и когда Соловецкий кремль выглядел таким живописным и благополучным, или теперь, когда он стоит обезглавленный и обескрещенный — в мученическом венце...»

Очень интересные слова, требующие, впрочем, своего комментария.

Как мы теперь уже знаем, за внешним благополучием Соловков всегда стояли напряженный молитвенный и физический труд, полное отсечение праздности, самоотречение, доходящее до фанатизма, а порой и смертельная опасность, потому что жизнь на «Острове мертвых» в Белом (Дышащем) море всегда была суровым испытанием и никогда отдыхом. Богоборческая же власть лишила эти тяжелые труды живительного смысла (без которого многие поколения соловецких монахов просто не смогли бы здесь выжить), а профанация тяжелого и бессмысленного труда превратила Соловецкий Лагерь Особого Назначения в место убийства. Посягнув на святость Соловков (это происходило и в XVII и в XIX веках), УСЛОН ОГПУ посягнул на Спасо-Преображенский первосмысл архипелага (чего никогда не было раньше) и, как следствие, погрузил остров и погрузился сам во «тьму внешнюю».

Часть четвертая После СЛОНА

Глава первая Быт на острове