Повседневная жизнь российских жандармов

Свойственное охраняемым лицам всех времен и народов (вне зависимости от их национальности, пола, вероисповедания, образования, темперамента и психологического склада) устойчивое негативное, а иногда и нарочито брезгливое, отношение к своей охране, пленником или пленницей которой они себя постоянно ощущают и на которой часто срывают свою злость и неудовлетворенность этим своим зависимым положением, во многом было присуще и Александру III. Вспомним его презрительное: «Я не желаю, чтобы… за мною ездили мушары и проч.» [182].

Авторы изданной в 2003 году в Санкт-Петербурге информационно насыщенной и прекрасно иллюстрированной книги «Императоры на отдыхе в Финляндии» Йорма и Пяйви Туоми-Никула подсчитали, что с 1875 по 1894 год, то есть по год своей смерти, Александр III совершил десять официальных визитов и 21 поездку на отдых в Финляндию, проведя здесь 260 дней (из них 213 дней отдыха). Не правда ли, цифра прожитых здесь почти девяти месяцев впечатляет? Только его сыну Николаю II, начавшему совершать свои поездки в составе августейшей семьи еще в детском и отроческом возрасте, удалось побить семейный рекорд, но об этом речь подробно пойдет ниже.

В самом деле: сравним те строгие меры безопасности, которые предпринимались в первые годы царствования Александра III во время его поездок по стране [183], с той непринужденной атмосферой покоя и доброжелательства, которая окружала его семью в Финляндии, и нам станет понятно, чем объяснялась любовь царя к стране озер.

Как пишут авторы финской книги, начальник царской охраны Черевин во время поездки царя с супругой в Финляндию в 1885 году восклицал: «Финляндия! Жить здесь прекрасно. Никаких бомбистов, никаких бандитов!» Где еще российский император мог позволить себе так непринужденно и естественно общаться со своими подданными, как это происходило во время его летней поездки в Финляндию в 1889 году? Предоставим слово финским историкам: «Александру хотелось больше пожить свободной жизнью. Катер отвез компанию в пролив Оденсе к югу от Таммисари, чтобы посмотреть, как тянут невод. Рыбы попалось так много, что пришлось наполнить одну из лодок водой и поместить улов в нее. Александр зажег костер на берегу, а его супруга принялась варить уху. Часть окуней зажарили. Когда все было готово, пригласили к столу капитанов кораблей, рыбаков, тянувших невод, и финских лоцманов… Российский император ходил в толпе как заправский метрдотель, интересуясь, нравится ли им еда и достаточно ли ее. После трапезы кто-то из офицеров достал гитару. На прибрежных скалах зазвучали русские песни, а матросы пустились в пляс. Император сиял от удовольствия, глядя на от души веселящихся людей».

За все продолжительное время пребывания Александра III в Финляндии лишь дважды возникали критические ситуации, связанные с обеспечением его безопасности: в июне 1890 года недалеко от города Котки кортеж с царскими колясками въехал на мост в то время, когда из-за поворота показался поезд, но местный полицейский пристав, сопровождавший свиту царя, вовремя сумел остановить его, размахивая красным зонтиком своей жены; а в июле 1893 года царская яхта «Царевна» дважды села на мель. Находившиеся на ней пассажиры не пострадали и перешли на другой корабль. Царь решил, что финский лоцман не виноват, и не только не наказал его, а даже пожаловал ему денежный подарок [184].

Особенно пристального и беспристрастного рассмотрения заслуживают, по нашему мнению, те особые отношения, которые существовали между императором и Черевиным на протяжении его почти тринадцатилетней безупречной службы на хлопотном и почетном посту главного начальника царской охраны. Документальным подтверждением отношения к нему Александра III служит упомянутая выше записка, в которой он без обиняков прямо называет его «честным и верным другом»,по меньшей мере, за 18 лет до принятия им должности начальника охраны.

Никаких воспоминаний, в которых бы речь шла об Александре III и его царствовании, Черевин не оставил, и никакими прямыми свидетельствами на этот счет с его стороны мы не располагаем. Но есть воспоминания известного русского физика, профессора Московского университета П. Н. Лебедева, опубликованные в неподписанной статье небезызвестным «профессиональным разоблачителем царизма» и «ловцом провокаторов» В. Л. Бурцевым в издававшейся им в Париже эмигрантской газете «Будущность» за 1912 год. Публикация эта осталась мало известной ввиду небольшого тиража газеты и фактически стала достоянием лишь весьма ограниченного круга эмигрантов. Ситуация кардинально изменилась, когда после Февральской революции эта статья под заглавием «Черевин и Александр III» была перепечатана в Москве в пятом и шестом номерах журнала истории и литературы «Голос минувшего» за 1917 год. Профессор Московского университета, гениальный физик П. Н. Лебедев во время обучения в Страсбургском университете близко познакомился с Черевиным, когда тот гостил в Страсбурге у своей сестры Натальи Александровны, бывшей замужем за профессором университета Шульцем.