Читаем Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции полностью

Самое бюро заключается в двух всего комнатах. Одна комната – это, так сказать, комната делопроизводства, другая – архив. В этой первой комнате большой канцелярский стол с письменными принадлежностями и бланками, посреди комнаты – два станка для измерения рук и ног, у стены – станок для измерения роста, а по стенам – таблицы с художественно нарисованными всех типов носами и глазами. Это и есть бюро. Сюда приводят человека, личность которого надо удостоверить, или впервые внести в архив, или обличить. Босоногого его ставят у стенки и измеряют его рост. Допустим, 1 м 70,2 сант.; но это указание не точно. Он мог согнуться или, наоборот, приподняться, и для скрепы этой приметы его измеряют еще сидящим. Затем его ставят у стены, по линейке заставляют протянуть направо и налево руки, и меряют длину распростёртых рук. Это указание уже более постоянно. После этого измеряют длину и ширину черепа, опираясь концами особого прибора (вроде циркуля токарей) на самые выдающиеся части. Измерение это считается уже почти неизменяемым. Меряют дальше ширину и длину правого уха, длину ступни левой ноги, длину среднего пальца, мизинца и, наконец, локтя тоже левой руки. Измерения кончены, делают описательную запись: цвет волос, левого глаза и затем отмечают тип носа и особые приметы, если они есть. Цвет глаз записывают по таблице: так, № 15 – лазоревый, № 5 – темно-коричневый и т. п., так же, как и форму носа в профиль.

На таблице в трех рядах нарисованы три типа носов: 1 – вздернутые, 2 – прямые и 3 – опущенные; а в каждом ряду отмечены 5 разновидностей, которыми и исчерпываются все типы носов. Таким образом, на карточку заносится 1/3 – значит: в первом ряду 3-я разновидность; 3/5, 2/2 и т. п.

Все эти записи вносятся на карточку с именем измеряемого, где записывается также и его судимость, если она у него была. На середину её наклеивается фотография, и затем карточка укладывается в архиве, в соответствующий занумерованный ящик.

Сам И.И. Кербер занимается измерениями, измеряет он с одним помощником по двое сразу в то время, как двое других на карточках делают под их диктовку записи. Как снимает мерку портной.

– 7 и 2! 0 и 90! 70! 18 и 9! – выкрикивает измеритель, а тот записывает в соответствующем месте.

– Да! – восклицает заведующий. – Тебе что надо?

Арестант в сопровождении городового широко улыбается.

– Для проверки прислали!

– И без проверки помню. Семенов? Судился за кражу.

– Он и есть! – смеется Семенов.

– А теперь в чем попался?

– На чердаке… поймали. Так, глупость!

Для проверки нужно этого Семенова измерить, а затем найти по алфавиту Семенова и сверить новые измерения с занесенными на его карточку. Если сходятся, значит, он, и его с пометкой отправляют назад в участок для суда и наказания.

Но гораздо интереснее работа, когда надо установить действительную личность подозреваемого лица. Он не говорит вовсе своего имени или назвался иным именем, а полиция подозревает в нем другое, несомненно, преступное лицо. Попался он в простой пьяной драке, но манеры, язык обличают в нем бывалого во всяких переделках, и вот его привели для опознания. Прежде всего его измеряют обычным порядком, а затем отправляются на поиски в архив.

В небольшой комнате по двум стенам стоят шкафы, разделённые на 81 ящик. В этих ящиках хранится до 100 тысяч карточек зарегистрированных преступников. Как найти среди них карточку этого подозреваемого лица?

Перейти на страницу:

Все книги серии Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции
Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

«Мы – Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин – авторы исторических детективов. Наши литературные герои расследуют преступления в Российской империи в конце XIX – начале XX века. И хотя по историческим меркам с тех пор прошло не так уж много времени, в жизни и быте людей, их психологии, поведении и представлениях произошли колоссальные изменения. И чтобы описать ту эпоху, не краснея потом перед знающими людьми, мы, прежде чем сесть за очередной рассказ или роман, изучаем источники: мемуары и дневники, газеты и журналы, справочники и отчеты, научные работы тех лет и беллетристику, архивные документы. Однако далеко не все известные нам сведения можно «упаковать» в формат беллетристического произведения. Поэтому до поры до времени множество интересных фактов оставалось в наших записных книжках. А потом появилась идея написать эту книгу: рассказать об истории Петербургской сыскной полиции, о том, как искали в прежние времена преступников в столице, о судьбах царских сыщиков и раскрытых ими делах…»

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин

Документальная литература / Документальное
Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей
Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

Этот сборник является своего рода иллюстрацией к очерку «География зла» из книги-исследования «Повседневная жизнь Петербургской сыскной полиции». Книгу написали три известных автора исторических детективов Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин. Ее рамки не позволяли изобразить столичное «дно» в подробностях. И у читателей возник дефицит ощущений, как же тогда жили и выживали парии блестящего Петербурга… По счастью, остались зарисовки с натуры, талантливые и достоверные. Их сделали в свое время Н.Животов, Н.Свешников, Н.Карабчевский, А.Бахтиаров и Вс. Крестовский. Предлагаем вашему вниманию эти забытые тексты. Карабчевский – знаменитый адвокат, Свешников – не менее знаменитый пьяница и вор. Всеволод Крестовский до сих пор не нуждается в представлениях. Остальные – журналисты и бытописатели. Прочитав их зарисовки, вы станете лучше понимать реалии тогдашних сыщиков и тогдашних мазуриков…

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин , сборник

Документальная литература / Документальное

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука