Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

Однако к моменту выхода розыскных альбомов бертильонаж уже вовсю теснила дактилоскопия. Её преимущества были очевидны – для метода Бертильона требовались различные инструменты, которые часто приходили в негодность; точность зависела от тщательности исполнителей, а на их подготовку уходило много времени. Для дактилоскопии требовался лишь кусочек стекла или цинка и флакон типографской краски, а научить снимать отпечатки пальцев можно за полчаса{150}.

Рис. 32. Фото (анфас и профиль) карманника Л. Кона (Кохена) из розыскного альбома «Воры-карманники (марвихеры)»{151}

То, что людей можно различать по отпечаткам их пальцев, было известно ещё древним китайцам. Первыми европейцами, обратившими в 70-х годах XIX века внимание на этот метод, были англичане Уильям Хершел и Генри Фолдс. Однако ни тот, ни другой не сумели систематизировать все возможные варианты папиллярных линий и придумать быстрый и надежный метод поиска отпечатка в картотеке. Это удалось в 1896 году Эдварду Генри, генеральному инспектору полиции Бенгалии. В 1899 году в этой индийской провинции благодаря введенной им дактилоскопии были идентифицированы пятьсот шестьдесят девять преступников, две трети из которых с помощью бертильонажа выявить бы не удалось. На перспективный метод обратили внимание в метрополии, с 1901 года дактилоскопию начал использовать Скотленд-Ярд. А в сентябре 1902 года на основании отпечатков пальцев, обнаруженных на месте кражи, лондонским судом был вынесен приговор первому преступнику{152}.

В России дактилоскопию внедрял все тот же В.И. Лебедев. В 1909–1912 годах бесплатным приложением к журналу «Вестник полиции» вышла его книга «Искусство раскрытия преступлений», первая часть которой была посвящена дактилоскопии (Лебедев безуспешно пытался заменить иностранное словцо на русское – пальцепечатание). С 1908 года антропометрическое бюро СПбСП, кроме измерений по методу Бертильона, стало проводить и дактилоскопию задержанных[44]. В отличие от Англии, где отказалась от антропометрии сразу, русская полиция какое-то время сочетала оба метода для опознания старых рецидивистов, которые могли быть зарегистрированы в сыскных отделениях до 1908 года.

Дело № 12. Первый приговор петербургского окружного суда, вынесенный на основании дактилоскопической экспертизы

В ночь на 18 февраля 1912 года в «Харламовской аптеке», располагавшейся по адресу Екатерингофский проспект, дом 12[45], был убит провизор Семен Вайсброд. Целью убийства было ограбление. При осмотре места происшествия Сыскная полиция обнаружила осколки разбитого стекла парадной двери, на которых имелись пригодные для установления личности отпечатки. Первое их исследование провел заведующий антропометрическим бюро фельдшер И.И. Кербер. Он сделал заключение, что один из отпечатков имеет «РЕЗКО ВЫРАЖЕННОЕ СХОДСТВО» с папиллярными линиями подозреваемого Алексеева. Но, по мнению судебного следователя, такой вывод был неудачным, и он обратился в Центральное регистрационное бюро Департамента полиции с просьбой провести повторную экспертизу. Она была выполнена заведующим этим бюро Андреем Алексеевичем Сальковым (1869–1942{153}), впоследствии видным советским ученым-криминалистом. Он дал заключение, что один из найденных на стеклах отпечатков ТОЖДЕСТВЕНЕН с оттиском большого пальца левой руки Алексеева{154}.

29–31 октября дело по обвинению в убийстве и ограблении Алексеева и его сообщника Максима Шунько, сторожа «Харламовской аптеки», слушалось в Петербургском Окружном суде. И хотя пальцевые отпечатки к тому моменту уже служили доказательством в российских судах – в Варшаве в 1909 году и в Одессе в 1911-м году, – прокурору предстояло убедить присяжных заседателей в непогрешимости дактилоскопии. В качестве эксперта был приглашен В.И. Лебедев. Полтора часа, демонстрируя судьям и присяжным учебные таблицы и фотографии, он убеждал их в непогрешимости метода и виновности Алексеева. Присяжные заседатели проявили исключительный интерес. Вооружившись лупой и переносной электрической лампой, сами подсчитывали точки, соединения и разделения папиллярных линий на фотоснимках, изобличающих Алексеева.

Рис. 33. Отпечатки Алексеева, изобличившие его вину{155}

Адвокат Алексеева утверждал, что тот имеет алиби – мол, спал в ночь убийства дома. И хотя алиби убийцы на суде подтвердили четыре свидетеля, якобы ночевавшие с ним в одной комнате, присяжные вынесли обвинительный вердикт – Шунько был приговорен к 20 годам, а Алексеев – к 13 с половиной годам каторжных работ{156}.

4.5. Стол находок