Повседневная жизнь языческой Руси

Сам процесс ловли рыбы осмысливался как обряд с обязательными приготовлениями, зачином, заговорами и оберегами. По аналогии с началом жатвы, для начала лова важна была телесная чистота. Плохим знаком по дороге на промысел считалась встреча с беременной женщиной. Чтобы не сглазить большой улов, на Русском Севере рыбаку желали: «Ни головы, ни хвоста!», а поедая первую уху, следовало говорить, что не наелся: «Ел бы, да мало!»[162]

Рыболовные снасти были весьма разнообразными. Рыбацкая сеть в силу множества узелков в ней считалась замечательным оберегом. Ее часто использовали в свадебных обрядах: невеста и жених препоясывались сетью под одеждой с целью не дать нечистой силе сглазить их свадьбу и повлиять на будущую жизнь новой семьи, ведь колдун должен будет развязать каждый узелок в сети, а кто захочет возиться с сотней узелков! В Новгородской губернии в XIX веке весь свадебный поезд препоясывался рыбацкой сетью. Помимо простых сетей ловили также сетями «крюками» (несколькими ставными сетями, расположенными под углом друг к другу), сетями с «крыльями» (особыми добавлениями по бокам сети) и др. Поплавки на сетях делали из древесного корня и называли «кубасом».

Сетями, как правило, ловили мелкую рыбу. При этом широко использовались переметы, представлявшие собой веревку или жердь, межу — сеть с привязанными к ней крючками, опускавшимися на дно реки или озера. Переметами перегораживали узкие места, устья небольших рек. Основной добычей при подобной ловле были сельдь и всякая мелкая рыба.

Приспособлением для ловли крупной рыбы был так называемый «закол» — частокол, вбиваемый в дно поперек реки.

Семгу ловили и так называемыми рыболовными поездами, представлявшими собой две лодки, тянущие сеть. Также для ловли крупной рыбы устраивали ез (поез) — сооружение из камней и деревьев, перекрывавшее реку или часть озера. Ловля езом считалась весьма прибыльной, поэтому рыбаки выкупали друг у друга право ловить рыбу езом в течение нескольких ночей, одной ночи и даже полночи.

Вершами («мережами», «мердами», «мордами») конусообразной формы, сплетенными из ивовых прутьев, пользовались во время летней рыбалки. Осенью и весной предпочитали ловить неводами. Существовали самые замысловатые мережи (кереводные, мордяные, оханные, переметные, крылатые), приспособленные для ловли. Ловили погонной ловлей или ловлей острогой с подсветкой. Ранней зимой по тонкому льду устраивали ловлю в узких протоках глушением. Называлась такая ловля «потрескотечной».

В крайнем случае обходились «кармаками» — удочками. Существовали специальные ремесленники — кармачники, делавшие и продававшие рыболовные удочки.

Конечно, описанные виды рыбной ловли с использованием разных снастей и приспособлений встречаются в гораздо более поздних исторических источниках. Но ведь мы не знаем точно, когда именно они появились; скорее всего, эти виды рыбалки существовали и в самый что ни на есть языческий период. Важно другое: какой языческий посыл мог вкладываться во все действия и предметы, связанные с рыболовством, людьми языческих времен.

Лодки, используемые при рыбалке, оценивались в «Русской правде» по-разному: «Аще лодию украдет, то 60 кун продажи… а за заморьскую лодию 3 гривны, а за набойную (с набитыми для увеличения бортов досками. — Л. Ч.) — 2 гривны, а за струг гривна, а за челн 8 кун»[163]. Если в одной гривне было 50 кун, то получается, что дороже всего ценились заморские лодьи, а ниже всего — челны. Были еще «набойницы», сделанные из осиновой колоды и снабженные «набоями» — дополнительными боковыми досками. «Насады» также использовались в рыбной ловле, но более всего они служили для перевозки грузов, так как большой насад представлял собой плоскодонное судно, сходное с современными баржами. На таких насадах перевозили в основном соль и рыбу в больших количествах. Малые насады использовались не только при рыбной ловле, но и в бою, хотя вмещали они в себя всего несколько человек. Широко использовались для рыбалки и «каюки» — лодки из выдолбленного дерева.

Любимой рыбой для ухи и запекания в тесте был карп. Но употребляли в пищу всякую рыбу, в том числе мелкую, а также съедобные внутренности рыб. Рыбьи потроха готовили в основном из осетров, щук, белуг. Их не только пускали в уху, но и запекали. Автор «Домостроя» называл запеченные потроха «потешением стола», то есть особым удовольствием застолья.

На зиму солили и вялили как можно больше рыбы. Копчение или провяливание рыбы называлось «пар», а покупка рыбы для этих целей — «на пар». Обычно «на пар» более всего шли щуки, лещи и стерляди.

Для заготовки на зиму шла и так называемая «полотковая» рыба — распластанная под прессом тушка рыбы без внутренностей, вяленая или соленая.

Сама соль напрямую была связана с рыболовством: ее раскидывали по водной глади, чтобы приманить рыбу, а обилие крупиц соли должно было «гарантировать» обилие рыбы. Вяленую рыбу, как и соленую, употребляли в пищу в основном зимой.