Поворот (ЛП)

— Отлично. — Бабушка медлит, и мне кажется, что она пытается что-то еще сказать и, в конце концов, добавляет: — Приглашение на твоего красивого молодого врача, конечно, тоже распространяется.

Мое сердце замирает. — Джея?

— Ну, да. — Голос бабушки звучит резко и дразняще. — Скольких красивых молодых врачей ты знаешь?

— Ты, действительно, хочешь знать? — Я игриво отвечаю, хотя мне не так уж легко собраться.

Я не могу выбросить из головы слово «твой». Действительно ли Джей мой? Я не знаю. Хотя, мне нравится, как это звучит. Я бы так могла представлять его людям при знакомстве. Он мой... кто? Несколько недель назад я бы сказала друг. Теперь я не знаю, как назвать его, потому что он больше не просто друг. Он больше, чем друг. Мы больше, чем друзья.

Если я когда-нибудь увижу его снова.

— Хорошо, — говорю бабушке. — Он, правда, может быть занят на работе, но я спрошу его.

Мы прощаемся, и я кладу трубку, когда Анджела выходит из ресторана и направляется к нашему столику. Она ставит поднос на стол и садится.

Я беру тарелку, хватаю буррито обеими руками и откусываю большой кусок. Такой пряный, так чертовски восхитительный. Я могу наслаждаться всем сразу: нежной сальсой, гуакамоле и сыром, и не могу удержаться, чтобы не закрыть глаза на секунду и просто наслаждаться.

Моя семья знает Джея достаточно хорошо. Это странно? На протяжении многих лет я часто приглашала его, когда уезжала на каникулы домой. Первый раз, это было во время моего последнего года в колледже и его второго курса в медицинской школе. Я предложила ему поехать со мной, потому что чувствовала себя неуютно, думая, что он проведет День Благодарения в одиночестве.

Он сказал мне, что не планировал провести праздник с семьей, и когда стал уточнять причину, мне стало ясно — он не хочет говорить об этом. На протяжении многих лет я пыталась выведать хоть что-нибудь о его семье, но всегда безуспешно. Если бы он послал меня из-за моего назойливого любопытства еще тогда, он был не сводил меня с ума сейчас.

Я не приглашала его только лишь из сочувствия, ведь всем действительно нравится, когда он приезжает. Включая меня.

Хорошо, особенно мне.

Я уверена, что моя бабушка всегда считала, его моим бойфрендом. Может быть, это из-за того, что она старой закалки и не может понять, как у женщины может быть друг мужского пола.

На самом деле, это не про нее. Скорее, она не понимает, как я могу быть только друзьями с этим «хорошим мальчиком» и «красивым врачом». В любом случае, она думает так.

— Хорошо, — говорит Анджела, принимаясь за буррито. — Рассказывай, кто он?

— Ты про кого? — Соус капает с уголка моего рта, и я вытираю его салфеткой.

Она одаривает меня самодовольной улыбкой. — Парень, о котором ты думаешь с мечтательным видом и отвлекаешься в последние несколько дней. Это мужчина, не так ли? Если ты, конечно, не подсела на наркотики, которые выписывали тебе от боли в руке.

Я не ожидала, что это станет темой для разговора. Решив ускользнуть от ответа, я говорю:

— Я принимала обезболивающее только один раз в первую ночь.

— Ну и? — Она подмигивает. — Рассказывай уже.

Я смущаюсь, и набиваю полный рот рисом. Анджела любит обсуждать сексуальную жизнь людей, особенно свою собственную. Она всего на четыре года старше меня, у нее двое детей, дважды разведена, и любит рассказывать всем об этом. Она любит выставлять «грязное белье» на всеобщее обозрение. Она носит его с гордостью, как боевые шрамы.

Дело в том, независимо от того, как бесцеремонно она говорит о своем прошлом, я знаю, сколько ей пришлось перенести душевной боли, которую она прячет за всеми этими дерзкими словами. Ей тридцать лет, она мать—одиночка с двумя детьми. Это должно быть намного сложнее, чем она показывает.

Так почему бы не сказать ей? Если есть кто-то, кто не осудит меня, то это Анджела.

Я заканчиваю жевать и делаю глоток воды. Затем несколько неохотно признаюсь:

— Это... Джей.

— Джей? — Анджела перестает есть. — Тот великолепный парень, которого ты держишь рядом, настаивая, что он только твой друг?

Я киваю.

— О, Боже мой! — Она выдыхает с ухмылкой. — Ну, наконец—то!

— Наконец—то? — спрашиваю я раздраженно. — Серьезно?

Закатив глаза, она указывает розовым ногтем на меня и говорит:

— У тебя на лице все написано, Уотерс. Ты знаешь это? Обрати внимание, когда я постоянно говорю тебе, что ищу нового мальчика на одну ночь и прошу познакомить меня с ним. Я делаю это потому, что весело наблюдать, как тебя это бесит. И как ужасно ты пытаешься это скрыть.

— Потому что Джей — не игрушка. — Я хмурюсь, глядя на нее, когда тепло разливается по моей груди, и краснеют щеки. Действительно ли я настолько предсказуема? Сколько еще людей тайно считают, что у меня есть чувства к Джею? Бля…

Положив свою вилку, Анджела берет стакан, откидывается назад и потягивает воду. С ухмылкой она продолжает:

— Я могла бы попробовать заставить его хотеть быть таким.

— Да, я в этом сомневаюсь. Без обид, но он, на самом деле, не любит играть. — Я откусываю мясо от моего буррито.

Она садится прямо и снова начинает есть. — Итак, что случилось? Вы встречаетесь? Спите? Что?