Поворот ключа

И все. Ни «спасибо, что поставила меня в известность», ни «извини, я не права». Глупо было надеяться.

Я протянула мобильный злорадно улыбнувшейся Мэдди, и она унесла телефон в кинозал. Элли пошлепала за сестрой, надеясь, что мама поговорит с ней еще, а я, слушая затихающий голос Мэдди, взяла планшет и загуглила «Ахлис».

На экране появилась серия пугающих изображений: белое, истощенное женское лицо, на некоторых картинках — бледное и прекрасное, с исцарапанными щеками, на других — полусгнившее, разлагающееся, дышащее смертью. Я нажала на первую попавшуюся ссылку.

«Ахлис — греческая богиня смерти, несчастий и ядов», — гласила надпись.

Н-да… мало того, что я не изучила инструкцию, так еще и не вняла очевидному предупреждению. На памятнике было ясно написано. Вот тупица!

— Поговорили! — крикнула Мэдди из кинозала.

Подавив раздражение, я вернулась к девочкам, которые ждали меня с некоторым трепетом. Я молча взяла протянутый Мэдди телефон, сняла с паузы фильм и села на край дивана, чтобы продолжить просмотр. Девочки то и дело поглядывали на меня. Элли явно ждала выговора. Она знала, что в сад ходить нельзя, и все-таки поддалась искушению показать, что умеет открывать калитку. Прочесть выражение лица Мэдди было сложнее. Похоже, она радовалась, что удалось заманить меня в ловушку.

Лишь после ужина, накормив Петру и проглотив свою порцию макарон-буковок, я непринужденно спросила:

— Девочки, а вы знали, что растения в том саду опасны?

Элли сверкнула глазами на сестру.

— В каком саду, — помолчав, сказала Мэдди, даже не потрудившись придать своим словам вопросительную интонацию.

Она явно тянула время. Я улыбнулась самой доброжелательной улыбкой, на которую была способна, и бросила на нее взгляд, говоривший не делай из меня идиотку.

— В ядовитом. Со скульптурой. Мама сказала, что запретила вам туда ходить. Вы знали?

— Нам не разрешают без взрослых, — уклончиво ответила Мэдди.

— А ты, Элли, знала?

Девочка избегала моего взгляда. Я взяла ее за подбородок.

— Ай!

— Элли, посмотри мне в глаза. Ты знала, что растения опасны? — Она молчала, пытаясь отвернуться. — Ты знала?

— Да, — прошептала наконец она. — Одна девочка умерла.

Меня настолько поразил ее ответ, что я отпустила подбородок.

— Что?

— Одна девочка умерла, — повторила Элли, не глядя мне в глаза. — Нам Джин рассказала.

— Охренеть! — вырвалось у меня.

По ухмылочке Мэдди я поняла, что в следующем же телефонном разговоре о моей промашке будет доложено Сандре.

— От чего умерла? Когда?

— Давным-давно, — сказала Мэдди. В отличие от младшей сестры, она не боялась говорить об этом предмете; по-моему, даже получала удовольствие. — Еще до того, как мы родились. Дочка прежнего владельца. Поэтому он тронулся рассудком.

Мэдди явно повторяла за Джин Маккензи.

— Тронулся рассудком? Сошел с ума?

— Да, и его увезли. Не сразу, через время. Потому что ему являлся призрак девочки, — как ни в чем не бывало продолжила Мэдди. — Она будила его среди ночи своим плачем. Уже после того, как ушла. Джин нам сказала. И он перестал спать. Всю ночь ходил туда-сюда по комнате. И тронулся рассудком. Если человеку долго не давать спать, он сойдет с ума и умрет.

Меня как током ударило. Ходил по комнате! И вдруг я вспомнила еще кое о чем.

— Мэдди… ты… ты эту историю имела в виду, когда сказала «призракам это не понравится»? — осторожно спросила я.

Она с безучастным лицом отодвинула тарелку.

— Не понимаю, о чем ты.

— Когда я приезжала сюда в первый раз, ты обняла меня на прощание и сказала: призракам это не понравится.

— Ничего я не говорила, — холодно произнесла она. — И не обнимала тебя, у меня нет такой привычки.

С последней репликой она перестаралась. Я бы поверила, что странная фраза о призраках — плод моего воображения, но забыть то отчаянное, судорожное объятье я не могла. Она меня обнимала. А значит, говорила эти слова.

Я покачала головой.

— Так вот, девочки, призраков не существует, какую бы чепуху ни говорила вам Джин. Просто люди грустят о тех, кто умер, хотят увидеть их вновь и придумывают всякие истории. Глупости это все.

— Не понимаю, о чем ты, — повторила Мэдди, энергично помотав головой.

— Никаких призраков нет, Мэдди, уверяю тебя. Они лишь плод нашего воображения и не могут причинить вред — ни тебе, ни мне, никому.

— Можно я пойду? — безразлично произнесла она.

— А десерта не хочешь?

— Я сыта.

— Тогда иди.

Она слезла с табурета; Элли посеменила за ней — послушная маленькая тень.

Я поставила перед Петрой йогурт и начала убирать со стола. Элли оставила на тарелке корочки от тоста и немного соуса, а под ложкой спрятала ненавистный зеленый горошек. А Мэдди… Поднеся тарелку к ведру, я остолбенела. Она съела почти всю порцию, оставив только с десяток букв, и эти буквы составляли слова. Когда я наклонила тарелку, буквы съехали, но это не помешало мне прочесть послание:

ни

нави

дем

ти

бя

Ненавидим тебя.