Повод для убийства

Он подал ей полную бутылку, открутил пробку, она поблагодарила кивком, сделала глоток-другой.

– Положи в холодильник.

Он открыл дверцу, провел пальцем по стенке холодильной камеры: липко, но тухлятиной вроде не пахнет, и то хорошо. Разложил продукты, закрыл дверцу. В этот момент за окнами что-то громыхнуло.

– Да тише ты!

– Это не я!

Окно кухни выходило на подозрительный дом, Альберт выглянул и увидел светловолосого парня с крупной головой и вытянутым как у волка лицом. И взгляд такой же хищный. И злой. Он стоял возле мотоцикла, будто завис в трансе, и невменяемым взором смотрел на каску. И правую руку держал, как будто что-то швырнул, сверху-вниз. А ведь швырнул. Мотошлем лежал метрах в пяти от места, где Альберт видел его прежде. И козырек с него куда-то делся, видно, отвалился при ударе и куда-то отлетел.

Парень стоял будто обдолбанный, туго соображая. И вдруг резко повернулся к окну соседнего дома, будто учуял направленный на него взгляд. Альберт успел отойти от окна, но занавеска шевельнулась, и возможно, светловолосый заметил это. А может, он и вовсе не на окно смотрел.

– Что там? – спросила Оксана.

Она и хотела подойти к окну, но Альберт удержал ее, взяв за руку.

– Да парень какой-то.

– И что?

– Голой ты можешь ходить только по моей пещере.

– Вообще-то я в переднике!

– С голым задником!

Альберту вдруг стало стыдно за себя. Ну, набухался сосед или, может быть, клея нанюхался, мотоцикл опрокинул, шлем со злости разбил, а он шарахнулся от него, как от огня. Как будто испугался.

– Эй! – дернулась Оксана, взяв его за руку, которой он, сам того не заметив, сжал полушария, такие горячие от ожидания, такие упругие.

– Что – эй?

– Не сейчас…

– Посуду перемыть хочешь?

Он повернул Оксану спиной к себе, направил ее к мойке.

– Ну так я помогу!

Он поднял ее руку, чтобы она сняла с полки кружку или стакан.

– Я тебе не кукла на веревочках!

Она задрала вверх и повернула голову, щекой прижимаясь к его щеке.

– Знаешь, как юла крутится?

– Как?

– А стержень вжимаешь. Туда-суда, туда-сюда… Повторить? Или показать?

– Покажи, – закрывая глаза, прошептала она.

Стержень не подвел, входил туго, давил мягко, не гнулся. Оксана подкручивала бедрами, навстречу его движениям. Юла уже крутилась на полных оборотах, гудела от напряжения, когда за окном снова гулко треснуло. Похоже, белобрысый снова шарахнул каской о бетон. Но Альберту все равно. Мойка тряслась, посуда звенела, кружка, вибрируя, сдвигалась к самому краю столешницы. Но Альберт и на это не реагировал.

Оксана застонала, выгибая спину, Альберт захрипел, кружка дошла до края и стала падать. Но ему все равно, ловить он ее не собирался.

Упала кружка одновременно с каской. Она ударилась о пол, а мотошлем – о бетон. Кружка разбилась, а каска, судя по звуку, треснула.

– Придурок, – пробормотал Альберт, с силой, но без движения прижимаясь к Оксане.

– Кто?

– Да за окном там, нажрался. Бесится!

– Ну его знаешь куда?

Оксана оторвалась от Альберта, обессиленно опустилась на табуретку и знаком попросила сигаретку. Закурили они вместе.

Он открыл холодильник, чтобы достать «колу». Закрывая дверь, снова услышал грохот за окном. На этот раз, судя по звуку, громыхнулся мотоцикл.

Он подошел к окну. И белобрысый хищно усмехнулся, заметив его. Не мог не заметить, потому что стоял и ждал, когда Альберт выглянет на улицу. Мотоцикл лежал уже на другом боку.

Альберт невозмутимо затянулся, белобрысый скрестил руки на груди, сначала ударив кулаком по локтевому сгибу, показав неприличный жест. Но Альберт не отреагировал, хотя Оксана все видела. Она стояла за ним, выглядывая в окно из-за его плеча.

– Точно обдолбанный!

– Не хотелось бы связываться.

Белобрысый повернулся к ним спиной, обошел мотоцикл, пнул каску и побрел к дому. Поднялся на крыльцо и скрылся за дверью. Даже не глянул в их сторону на прощание, хотя мог.

– Проспится и успокоится, – сказала Оксана.

– Или просто все забудет.

– Сейчас бы в душ!

Оксана выразительно смотрела на Альберта, и он ее понял. Это его антисанитария смущала мало, а она женщина, причем привыкшая к роскоши. В общем, пришлось брать щетку, порошок. Впрочем, он хоть и не шнырь, но справился с работой быстро. И ванную отполировал, и раковину, и даже унитаз.

А после душа они отправились в магазин на машине. Вернулись – во дворе соседнего дома тишина, мотоцикл и каска на прежних местах. И в доме никаких следов вторжения.

А в доме жара, Оксана снова разделась, он не отставал. Навели в доме порядок, приготовили ужин, собирались сесть за стол, но Альберт провел рукой по ее голой спине, и его снова коротнуло. Холодное вино они пили уже в постели, куда их зашвырнуло взрывной волной. Там же и курили.

– Не брошу, пока ты не скажешь нет! – затягиваясь, предупредила она.

– Нет наркотикам?

– Нет войне!.. Чем тебе не нравится мирная жизнь?

– Мирная жизнь наступает после войны.

Альберт ничуть не сомневался в том, что убьет Лариянова. Во всяком случае, попытается это сделать.

– Война… Война не нужна… Хотя…

– Что – хотя?