Повод для убийства

И Лариянов тоже в костюме. Сорочка только-только из гардероба, пиджак и брюки отглажены до идеала, и пахло от него одеколоном. Волосы чистые, как только что после душа. Феном укладывали.

Но пахло от Лариянова не только шампунем и одеколоном, нос уловил свежий коньячный аромат. Причем довольно-таки высокой концентрации.

Лариянов и хотел поцеловать Оксану, но глянул на Альберта и замер, не желая переступать заданную себе черту. Поздоровался с ним сухо, кивком, руки не подал.

– Можешь меня поздравить! – сказал он, обращаясь к племяннице. – Меня ограбили!

– И мы должны найти грабителя? – глянув на Альберта, с улыбкой спросила Оксана.

– Я слышал, вы можете раскрыть любое дело! – одним краешком губ снисходительно усмехнулся Лариянов.

Усмехнулся и охранник, при этом он поднес к уху рацию, которую держал в руках. Просто поднес, ничего не сказал, решил сымитировать бурную деятельность? Или руки девать некуда?.. И где часы на правой руке? Незагорелая полоска на запястье осталась, а часы куда-то подевались. Если снял, то зачем?

– Обманывают вас, – покачал головой Альберт.

– Если обманывают, все равно ты должен найти эту чертову картину! – Лариянов резко посмотрел прямо ему в глаза.

– «Купальщицу»?

Украденная картина перешла к Лариянову, как они там договорились с Антрацитом, история умалчивала.

– Знаешь?

– Вы же не думаете, что это Юрий Витальевич устроил? – спросил Альберт.

– Не думаю. Но знаю, что Юрий Витальевич умеет платить по счетам.

– Милицию вызвали?

– Зачем выносить сор из избы?.. Тем более у нас есть прокуратура, да, Ксюша?

– Картина в галерее висела? – кивнув, спросила Оксана.

Галереей называлось помещение на первом этаже: на двадцать-тридцать квадратов площади пара десятков картин. И не факт, что подлинники. Сигнализация здесь самая обычная, датчики движения по углам комнаты, никаких лазерных растяжек, и на окнах нет решеток. И датчиков на разбитие тоже нет. Потому одна рамка и пустовала.

– Вот, пожалуйста! – Лариянов обвел рукой пространство вокруг себя.

Он гордился своей коллекцией, но хвастаться ею перед Альбертом не хотел. Не того уровня он личность, вот если бы кто из министров заехал…

– Копии? – спросил Альберт.

– Разбираешься в искусстве? – усмехнулся Лариянов, с интересом глянув на него. – Или уже знаешь, что преступник похитил копию?

– А как преступник покинул помещение?

Альберт осматривал багет, из которого вырезали картину. Рама не толстая, расстояние между стеной и похищенным полотном составляло два-три сантиметра. Преступник не мог не торопиться, и ему совсем не обязательно щадить стены. Но полотно срезали аккуратно, лезвие ни разу не задело стену. Или рука на редкость твердая, или ремонт портить не велели.

– Через окно?

Альберт подошел к окну, на которое указывал охранник. Створка приоткрыта, но на подоконнике никаких следов. Или преступник уходил не через окно, или обувь у него была настолько чистая, что следов не осталось, во всяком случае, невооруженным глазом их не разглядеть.

– А милицию вызывать не будем? – уточнил Альберт. – Экспертов?

– А что эксперты, и так все ясно!

– Ну да, Юрий Витальевич всегда платит по счетам.

– Я тебя не разговаривать сюда звал.

– Тогда попрыгаем, – кивнул Альберт.

Он запрыгнул на подоконник, выскочил в окно, спрыгнув на газон, освещенный уличными фонарями. Трава на вид свежая, как щавель из теплицы, и все потому, что ее щедро поливали. Из-под ног не брызнуло, но подошвы намокли. Каблук в землю не провалился. Зато преступнику или еще кому-то не повезло: каблук угодил в проплешину в траве, а там грунт, грязь. Вдоль газона по периметру пышные кусты пионов, Альберт не поленился обследовать ближайший. И через газон прошел к забору. Глянул на свои туфли, мокрые, но в общем-то чистые: тряпочкой протереть – и порядок.

Забор высокий, но вполне преодолимый. К тому же вдоль него с внутренней стороны росли туи, высокие пышные пирамидки, вплотную одна к другой. Под их прикрытием преступник мог перелезть через забор. Но следов не видно, возможно, без криминалистов их не разглядеть.

Альберт не торопился заходить в дом, обошел его, заглянул в купальный павильон, а там ремонт, бассейн в разрушенном состоянии, пол, стены, мешки с цементом – все в строительной пыли.

Павильон соединялся с домом короткой галереей, и там сухая смесь в мешках – справа от прохода, а слева – листы гипсокартона. И пол здесь уже не такой грязный. Дверь приоткрыта, но за порогом, в жилой зоне, и вовсе чистота. А мешки со смесью совсем рядом, даже через порог переступать не надо, руку протянул – и спрятал, что надо…

Альберт зашел в галерею, Лариянов со скучающим видом осматривал свои шедевры, то ли красотой сюжетов и линий любовался, то ли считал, сколько миллионов долларов хранят в себе подлинники картин. И телохранитель с ним, стоит у окна, на газон смотрит. И пальцами по запястью правой руки водит. Оксана куда-то ушла, возможно, у нее свое следствие. Ей же тоже интересно разобраться в произошедшем. А в виновность Антрацита она поверить могла. Так же как и в коварство собственного дяди.

– Ну что, пинкертон? – с усмешкой спросил Лариянов.