Повести. Рассказы

— Арестовать! В каюте задраить наглухо иллюминатор, снять койку, матрац — на пол… Все крючки поснимайте, ремень у него из штанов выньте… В двери прорезать глазок!

— Понял! — выпучив глаза, сказал боцман. Вид у него, однако, был не очень понимающий. — Разрешите выполнять?

— И круглосуточную охрану! — вспомнил капитан. И повернувшись к Клячко, добавил: — Не найдем Шуранову живой, будем судить, как убийцу!

Боцман и Клячко вышли.

— Вы действительно были у капитана? — обратился Звонарев к помполиту.

— В девять? Да.

Капитан согласно кивнул.

— Надо выяснить у пассажирского помощника, спрашивал ли Клячко про вас. Капитан поднял трубку.

— Пассажирского ко мне!

— Не похож он на убийцу, Иван Афанасьевич.

— Оттого что трус, что ли?

— Не только…

— Пусть посидит, — недовольно буркнул капитан. — Не хватало еще, чтобы он за борт выкинулся или петлю на себя накинул. Так надежнее.

Он встал.

— Я на мостике.

В эту ночь никто из экипажа «Грибоедова» не сомкнул глаз. Валя, буфетчица капитана, носила в каюту кофе. Капитан находился на мостике, Василий Егорович и Звонарев терпеливо раскладывали пасьянс из фактов.

Валя поставила перед ними чашки с горячим кофе, осталась стоять у двери.

— Ты что, Валюта? — Помполит поднял на нее глаза.

— Я знаю, кто убил, — тихо сказала она.

— Так…

— Радист.

— Дальше…

— Девчонки видели, как Марина Киселева ночью в душевой наволочку стирала.

— Тю… при чем здесь радист?

— У них любовь. Это его наволочка. Девчонки с ней в одной каюте живут, Паша и Люба…

Помполит взглянул на Звонарева.

— Вы что-нибудь поняли?

— Где эта наволочка? — спросил Звонарев.

— Там и висит.

— Хорошо бы на нее взглянуть.

— Сейчас я скажу девчонкам, они принесут.

Валя вышла.

— Василий Егорович, попробуйте под каким-нибудь предлогом заглянуть в каюту к радисту. Тюриков его фамилия?

— Да, да. Сейчас. — Помполит грузно поднялся, усмехнулся у двери: — Ловкий из меня сыщик…

— Мэ… эта неважьможьно!.. — прогудел в коридоре знакомый голос. Дверь открылась, капитан пропустил впереди себя Катарикоса. Тот увидел Звонарева, повел мимо него холодным, неузнающим взглядом. Капитан указал рукой на кресло, но Катарикос не сел.

— Двьенадцать ноль я должен быть Фамагуста! Ви эта не понять. Русские привыкли тяп-ляп… мэ я как эта… имьею обязательств перед фирма… Бизнес… Эта большие деньги!..

— Боюсь, вы не поймете другое. — Капитан устало потер виски. — То, что жизнь человека, которого мы сейчас ищем, стоит гораздо больше денег. И до тех пор, пока он не будет на борту, наше государство, доверенным лицом которого я являюсь, готово нести любые убытки.

Звонарев с любопытством смотрел на Катарикоса. Маленький добродушный толстяк исчез. Его место занял совершенно другой человек — холодный самоуверенный барин, со злыми и ненавидящими глазами.

— Ви обьязан собльюдать срок! — с трудом сдерживая ярость, сказал Катарикос.

— Я обязан соблюдать многое. Например, морские традиции… Честь русского флага…

— Я радиографирую страховая компания Ллойда…

— Честь имею.

Катарикос хлопнул дверью и Звонарев сказал:

— По-русски-то как шпарит, собака! Днем совсем не умел.

Вошел помполит с наволочкой.

— Его, — сообщил он убито. — Радиста нашего.

Звонарев взял наволочку, внимательно рассмотрел ее на свету лампы.

— Марина Киселева — кто это?

— Сервизница. Хотите поговорить?

Болгарский сухогруз «Бургас», войдя в предполагаемый район поисков, снизил скорость до самой малой и медленно, галсами стал бороздить воды Эгейского моря. Два длинных луча прожектора ощупывали поверхность воды. Одна задругой взлетали в небо осветительные ракеты, все члены экипажа дежурили на палубе.

Капитан переходил с одного крыла мостика на другой, время от времени отдавая короткие команды:

— Тихо! Говорите тихо!

По левому борту судна висела на талях приспущенная шлюпка, готовая по первому сигналу соскользнуть в воду.

Вдруг впередсмотрящий крикнул:

— Виждам!

— Стоп машина! — скомандовал капитан.

Тут же от корабля отделилась шлюпка и ушла в ночь, где только что мелькнула в свете прожектора и скрылась фигурка пловца. Острый луч света снова выхватил ее из воды, матросы нажали на весла, расстояние между шлюпкой и Зиной стремительно сокращалось.

— Браво, дивойче! — восхищенно произнес матрос на руле. И как будто сглазил. Когда шлюпка была совсем рядом, силы вдруг оставили Зину — сказался, видимо, психологический эффект близкой помощи, — и она, безвольно опустив руки, пошла ко дну.

Следом за ней выпрыгнули и ушли в глубину двое гребцов из шлюпки. Несколько секунд их не было — на мостике замерли в напряжении, — наконец над поверхностью воды показалась сначала одна голова, затем сразу две.

«Грибоедов» тоже шел с зажженными прожекторами и также отделялись от него и уходили вверх одна за другой ракеты.

На крыло мостика выскочил вахтенный штурман.

— Вас к радиотелефону! Капитан «Бургаса».

Капитан бросился к телефону.

— Да, слушаю!.. Жива?! Нашли Шуранову! — радостно сообщил он всем, кто был на мостике. — Плавала! Надо же! — Он снова приник ухом к трубке. — Да, я здесь… Понятно… Вот спасибо огромное! Через полчаса будем у вас. Готовим встречу!..

Капитан повесил трубку, приказал: