Повести и рассказы

Зачем она солгала? Что это значит?

Я задумался.

Зачем она солгала? Трудно предположить, что здесь был замешан любовник... В театре она все время сидела с Таней Черножуковой и из театра, судя по времени, прямо поехала домой. Значит, она хотела скрыть или свое пребывание в театре, или - встречу с Таней Черножуковой.

Тут же я вспомнил, что Лязгов раза два-три при мне просил жену реже встречаться с Черножуковой, которая, по его словам, была глупой, напыщенной дурой и имела на жену дурное влияние... И тут же я подивился: какая пустяковая, ничтожная причина может иногда заставить женщину солгать...

* * *

Приехал студент Конякин. Поздоровавшись с нами, он обернулся к жене Лязгова и спросил:

- Ну, как сегодняшняя пьеса в театре... Интересна?

Серафима Петровна удивленно вскинула плечами.

- С чего вы взяли, что я знаю об этом? Я же не была в театре.

- Как же не были? А я заезжал к Черножуковым - мне сказали, что вы с Татьяной Викторовной уехали в театр.

Серафима Петровна опустила голову и, разглаживая юбку на коленях, усмехнулась:

- В таком случае я не виновата, что Таня такая глупая; когда она уезжала из дому, то могла солгать как-нибудь иначе...

Лязгов, заинтересованный, взглянул на жену.

- Почему она должна была солгать?

- Неужели ты не догадываешься? Наверное, поехала к своему поэту!

Студент Конякин живо обернулся к Серафиме Петровне.

- К поэту? К Гагарову? Но этого не может быть! Гагаров на днях уехал в Москву, и я сам его провожал.

Серафима Петровна упрямо качнула головой и, с видом человека, прыгающего в пропасть, сказала:

- А он все-таки здесь!

- Не понимаю... - пожал плечами студент Конякин. - Мы с Гагаровым друзья, и он, если бы вернулся, первым долгом известил бы меня.

- Он, кажется, скрывается, - постукивая носком ботинка о ковер, сообщила Серафима Петровна. - За ним следят.

Последняя фраза, очевидно, была сказана просто так, чтобы прекратить скользкий разговор о Гагарове.

Но студент Конякин забеспокоился.

- Следят??! Кто следит?

- Эти, вот... Сыщики.

- Позвольте, Серафима Петровна... Вы говорите что-то странное: с какой стати сыщикам следить за Гагаровым, когда он не революционер и политикой никогда не занимался?!

Серафима Петровна окинула студента враждебным взглядом и, проведя языком по запекшимся губам, раздельно ответила:

- Не занимался, а теперь занимается. Впрочем, что мы все: Гагаров, да Гагаров. Хотите, господа, чаю?

* * *

Пришел еще один гость - газетный рецензент Блюхин.

- Мороз, - заявил он, - а хорошо! Холодно до гадости. Я сейчас часа два на коньках катался. Прекрасный на Бассейной каток.

- А жена тоже сейчас только оттуда, - прихлебывая чай из стакана, сообщил Лязгов. - Встретились?

- Что вы говорите?! - изумился Блюхин. - Я все время катался и вас, Серафима Петровна, не видел.

Серафима Петровна улыбнулась.

- Однако я там была. С Марьей Александровной Шемшуриной.

- Удивительно... Ни вас, ни ее я не видел. Это тем более странно, что каток ведь крошечный, - все, как на ладони.

- Мы больше сидели все... около музыки, - сказала Серафима Петровна. У меня винт на коньке расшатался.

- Ах, так! Хотите, я вам сейчас исправлю? Я мастер на эти дела. Где он у вас?

Нога нервно застучала по ковру.

- Я уже отдала его слесарю.

- Как же это ты ухитрилась отдать слесарю, когда теперь ночь? - спросил Лязгов.

Серафима Петровна рассердилась.

- Так и отдала! Что ты пристал? Слесарная, по случаю срочной работы, была открыта. Я и отдала. Слесаря Матвеем зовут.

* * *

Наконец, явился давно ожидаемый драматург Селиванский с пьесой, свернутой в трубку и перевязанной ленточкой.

- Извиняюсь, что опоздал, - раскланялся он. - Задержал прекрасный пол.

- На драматурга большой спрос, - улыбнулся Лязгов. - Кто же это тебя задержал?

- Шемшурина, Марья Александровна. Читал ей пьесу.

Лязгов захлопал в ладоши.

- Соврал, соврал драматург! Драматург скрывает свои любовные похождения! Никакой Шемшуриной ты не мог читать пьесу!

- Как не читал? - обводя компанию недоуменным, подозрительным взглядом, вскричал Селиванский. - Читал! Именно ей читал.

- Ха-ха! - засмеялся Лязгов. - Скажи же ему, Симочка, что он попался с поличным: ведь Шемшурина была с тобой на катке.

- Да, она со мной была, - кивнула головой Серафима Петровна, осматривая всех нас холодным взглядом.

- Когда?! Я с половины девятого до двенадцати сидел у нее и читал свою "Комету".

- Вы что-нибудь спутали, - пожала плечами Серафима Петровна.

- Что? Что я мог спутать? Часы я мог спутать, Шемшурину мог спутать с кем-нибудь или свою пьесу с отрывным календарем?! Как так - спутать?

- Хотите чаю? - предложила Серафима Петровна.

- Да, нет, разберемся: когда Шемшурина была с вами на катке?

- Часов в десять, одиннадцать.

Драматург всплеснул руками.

- Так поздравляю вас: в это самое время я читал ей дома пьесу.

Серафима Петровна подняла язвительно одну бровь.

- Да? Может быть, на свете существуют две Шемшуриных? Или я незнакомую даму приняла за Марью Александровну? Или, может, я была на катке вчера... Ха-ха!..

- Ничего не понимаю! - изумился Селиванский.

- То-то и оно, - засмеялась Серафима Петровна. - То-то и оно! Ах, Селиванский, Селиванский...