Повести и рассказы

- Бедный ребенок, - прошептал Подходцев.

- Бедная мать, - сказал Громов.

"Бедный Клинков", - подумал про себя эгоист Клинков.

- Клинков! Ты заменял девочке мать, ты и веди ее к отцу!

- Да, но ведь я не знаком с ним, а вы знакомы.

- Знаешь?.. Такое знакомство, как у нас с ним, всегда проиграет перед незнакомством, - заметил, успокоившись раньше других, Подходцев, хотя губы его нее еще дрожали. - Ну, в таком случае пойдем втроем.

- Как, ты не спишь? - удивился Клинков, зайдя в маленькую комнатку.

- Да, ты мне рассказал такую страшную сказку, что я не могла заснуть.

- Все к лучшему, мой юный друг, - сентенциозно заметил Клинков, натягивая ей чулочки. - Страшная сказка пришлась кстати.

- Куда мы? - удивилась девочка.

- К папе. Видишь ли, там, собственно говоря, мама... то есть ее еще нет, но когда-нибудь она придет. Да! Наверное. Этим всегда кончается - верь мне, цыпленок, - так говорит мудрый Клинков...

Кандыбов уже собирался спать, когда раздался звонок в передней, и три друга, эскортировавшие крохотную девочку, предстали перед изумленным хозяином.

- Что это значит? - сурово спросил он.

- Прежде всего - уведите девочку. Глаша, или как вас там, извиняюсь, не знаю - возьмите ее, - распорядился Подходцев. - Вот... А что касается нас, то... простите, мужественный старик, что я о вас худо думал. Нас ввели в заблуждение, и первое наше впечатление в том и другом случае оказалось... гм! обманчивым. Ваша жена... да вот, лучше всего прочтите записку!

Мужественный старик прочел записку, нисколько не удивился и потом спросил:

- А чего, собственно, вы впутались в эту историю?

- Единственно из доброты, - угрюмо сказал Подходцев.

- Думали: страдающая мать, осиротевший ребенок, - сокрушенно подхватил Клинков.

- А дочка у вас чудесная, - похвалил Подходцев. - Как вы могли отдать нам ее, не понимаю! Повесить вас за это мало!

От похвалы дочери старик расцвел так, что даже пропустил мимо ушей неожиданный конец фразы.

- Славная девчонка, не правда ли?

- Очаровательная. Нам будет без нее скучно, - вдруг выступил вперед Клинков. - Вы будете иногда отпускать ее к нам? Кстати, - вспомнил он, вынимая из-за пазухи знаменитую громовскую корову. - Вот ее корова. Передайте ей. Молока не дает, но зато и сена не просит.

- Откуда эта корова?

- Громов подарил. Чудесная девочка!

Надо знать отцовское сердце, чтобы допустить, казалось бы, невероятный факт: через полчаса три приятеля сидели у гостеприимного хозяина в его столовой, чокаясь старой мадерой и запивая свое горе, каждый по-своему: Клинков с Подходцевым шумно, Громов - угрюмо, молчаливо.

- Что это он такой? - участливо спросил хозяин.

- У него большое горе, - неопределенно сказал Подходцев.

А Клинков прибавил:

- Такое же почти, как у вас, только больше.

Глава IX

ЗЛОВЕЩИЕ ПРИЗНАКИ, СТРАШНОЕ ПРИЗНАНИЕ

Громов сказал толстому Клинкову:

- Меня беспокоит Подходцев.

- Да уж... успокоительного в этом молодце маловато.

- Клинков! Я тебе говорю серьезно: меня очень беспокоит Подходцев!

- Хорошо. Завтра я перережу ему горло, и все твои беспокойства кончатся.

- Какие вы оба странные, право, - печально прошептал Громов. - Ты все время остришь с самым холодным, неласковым видом, Подходцев замкнулся и только и делает, что беспокоит меня. Вот уже шесть лет, как мы неразлучно бок о бок живем все вместе, а еще не было более гнусного, более холодного времени.

Тон Громова поразил заплывшее жиром сердце Клинкова.

- Деточка, - сказал он, целуя его где-то между ухом и затылком, - может быть, мы оба и мерзавцы с Подходцевым, но зачем ты так безжалостно освещаешь это прожектором твоего анализа?.. В самом деле - что ты подметил в Подходцеве?

Опрокинув голову на подушку и заложив руки за голову, Громов угрюмо проворчал:

- Так-таки ты ничего и не замечаешь? Гм!.. Знаешь ли ты, что Подходцев последнее время каждый день меняет воротнички, вчера разбранил Митьку за то, что тот якобы плохо вычистил ему платье, а нынче... Знаешь ли, что он выкинул нынче?

- И знать нечего, - ухмыльнулся Клинков, втайне серьезно обеспокоенный. - Наверное, выкинул какую-нибудь глупость. От него только этого и ожидаешь.

- Да, брат... это уже верх! Нынче утром подходит он ко мне, стал этак вполоборота, рожа красная, как бурак, и говорит этаким псевдонебрежным тоном, будто кстати, мол, пришлось: "А что, стариканушка Громов, нет ли у тебя лилового шелкового платочка для пиджачного кармана?" А когда я тут же, как сноп, свалился с постели и пытался укусить его за его глупую ногу, он вдруг этак по-балетному приподнимает свои брючишки и лепечет там, наверху: "Видишь ли, Громов, у меня чулки нынче лиловые, так нужно, чтобы и платочек в пиджачном кармане был в тон". Тут уж я не выдержал: завыл, зарычал, схватил сапожную щетку, чтобы почистить его лиловые чулочки, но он испугался, вырвался и куда-то убежал. До сих пор его нет.

- Черт возьми! - пролепетал ошеломленный этим страшным рассказом Клинков. - Черт возьми... Повеяло каким-то нехорошим ветром. Мы, кажется, вступили в период пассатов и муссонов. Громов... Что ты думаешь об этом?