Повести и рассказы

- Вы чего, черти вас разорви, каркали там насчет жен... Вот я сейчас тресну вас этой палкой по черепу - будете вы знать, как такие разговоры разговаривать.

Одинокий господин обернулся к нему и, съежившись, равнодушно сказал:

- У вас палка толстая, железная... Если вы ударите ею меня по голове, то убьете. Мне-то ничего - я буду мертвый, - а вас схватят и сошлют в Сибирь. Жена ваша обнищает и пойдет по миру, а вы не выдержите тяжелых условий каторги и получите чахотку... Дети ваши разбредутся по свету, сделаются жуликами, а когда о вашем преступлении узнает ваша мать, с ней сделается разрыв сердца... Ага!

Горе профессионала

А вы, видно, опытный путешественник, - заметил я.

- Да... по своей профессии мне приходится носиться чуть ли не по всему земному шару.

Я вопросительно взглянул на своего спутника.

- Да... А какая ваша профессия?

- Я борец. Чемпион мира.

Из деликатности я не удивился. Покачал головой и сказал:

- Ага, вот оно что... Вам в Харькове выходить?

- В Харькове.

- Терпеть не могу этого городишки: уныл, грязен и неблагоустроен. Но народ там живет хороший.

Мы помолчали.

Чемпион мира искоса наблюдал за мной; потом не выдержал и, потрепав меня по плечу, сказал:

- Вы меня удивляете.

- Чем?

- Первый раз такого человека встречаю. Обыкновенно мы, борцы, несчастные люди. Стоит только какому-нибудь новому знакомому узнать о нашей профессии, как этот субъект считает своим долгом пощупать у нас на руках мускулы и потом завести длиннейший разговор о борцах, о физической силе, о каких-то самородных чудесных силачах, ломовиках из народа и о прочем таком. Он думает, что ни о чем другом мы разговаривать не можем. Вспомнит он Фосса, которого он видел пятнадцать лет тому назад, еще раз пощупает мускулы на наших ногах, а потом даст пощупать и свои руки. Дескать, есть ли у него что-нибудь в этом роде? И уж он тянет, тянет скучнейший разговор о вещах, от которых хочешь уйти, которые и так надоели до смерти... Вы, кажется, первый человек, который по-настоящему отнесся ко мне. Остальные же считают каким-то хорошим тоном говорить с человеком о том, что у того и так вот тут сидит.

Он звучно похлопал себя по широкому могучему затылку.

В вагон в это время вошел новый пассажир. Сразу видно было в нем живого, общительного человека. Он опустился около меня на диван, снял шляпу, вытер платком лоб и без обиняков обратился к чемпиону:

- Далеко едете?

- В Харьков.

- Охота вам ехать в эту дыру! Там теперь и делать нечего.

- Ну, как вам сказать, - дело найдется. Положу десятка два на обе лопатки - вот вам и дело.

- Как, вы разве борец?

- Борец.

- Да неужели? Что вы говорите?

- Ей-богу.

- Вот как. То-то я смотрю. Разрешите попробовать мускулы.

- Пожалуйста.

- Ого! Прямо канаты какие-то... А скажите, что борьба не опасна? Говорят ведь, смертью иногда кончается.

- Бывает.

- Кто же у вас в чемпионате?

- Да много народу. Из известных. Пахута, Эмиль де Бен, Папа-Костоцуло, Ильяшенко...

- Скажите, а где теперь Фосс?

- Фосс давно уже на покое.

- Вот был борец, действительно! Ручища невероятная. Ноги, как столбы... А у вас ноги хорошие?

- Ничего, спасибо.

- Разрешите попробовать? Ого! Стальные прямо. А попробуйте-ка у меня руки? Как вы думаете, стоит их развивать?

Общительный незнакомец сжал руку и протянул ее чемпиону.

- Ну, что ж. Кое-что есть.

- Не правда ли? Когда-то я два пуда выжимал. А вот у нас, в Ростове, на пристани, был один грузчик, - это прямо-таки нечто невероятное. Поднимет, шутя, двадцать пудов и бегает.

Чемпион вздохнул и устало спросил:

- Где же он теперь?

- Не знаю. А то у нас, на станции Раздельной, был смазчик, так можете поверить, - стан колес вагонных подымал. Если бы ему пойти куда-нибудь бороться, так он чудес бы наделал!

Очевидно, разговор был исчерпан, так как воцарилось длительное молчание.

Общительный пассажир снова вынул платок, вытер лоб и, промурлыкав какую-то песенку, спросил:

- А где теперь Лурих?

- В Варшаве.

- А Пытлясинский?

- За границей.

- Тэ-з-к-с. Трудно бороться?

- Как кому. Все от тренировки зависит.

- А вот, у моего отца приказчик был, так он вызывал желающих бороться с ним - все боялись. Он сделал в цирке скандал и ушел. Пойти покурить, что ли...

Когда общительный пассажир ушел, чемпион подмигнул мне и сказал:

- Видали фрукта? Вот все они такие. Он так может всю дорогу проговорить. Прямо-таки вы первый человек такой особенный.

- Ну, - возразил я, улыбнувшись, - должна же моя профессия научить меня такту, чутью и оригинальности...

- А вы, простите, чем занимаетесь?

- Я - писатель.

- Неужели? Где же вы пишете?

- В журналах, газетах...

- А скажите, когда вы садитесь за стол, то у вас уже есть тема?

- Почти всегда.

- Вот я не понимаю, как это может прийти в голову тема? Кажется, сиди, сиди и век не выдумаешь.

Я пожал плечами:

- Все зависит от тренировки.

- Я один раз тоже написал рассказ. Потерял куда-то. Если найду - пришлю вам прочесть... Ладно?

- Пожалуйста...

- У меня в Лодзи был один знакомый писатель - Коля Вычегодзе. Может быть, знаете?

- Нет, не слыхал.

- Он тоже рассказы, стихи писал. Слушайте... вот скажите ваше мнение: здорово ведь писал Некрасов?

- Да, хорошо.