Повести и рассказы

И в этой тишине особенно неожиданно и страшно прозвучал мучительный, полный тоски, и безысходности стон. Хотя от чайханы до мечети на кладбище было не менее ста пятидесяти метров, стон был слышен отчетливо, будто он раздался недалеко от распахнутого окна чайханы.

Люди оцепенели от страха. Даже на лицах ворошиловцев отразилось замешательство, а кое у кого и откровенный страх.

Саид растерялся. А с кладбища снова послышался стон. Зародившись, как и первый, низким, словно сквозь стиснутые зубы издаваемым, звуком, он поднимался все выше и выше, пока не закончился диким, полным мучительной боли воплем.

Стенания и крики послышались и в чайхане. Люди не разбежались только потому, что были скованы ужасом. Сидевший у дверей человек в кожаной фуражке встал и спокойно направился к раскрытому окну, около которого уже стоял растерявшийся Саид.

А стоны и вопли, доносившиеся из мечети, прорезал звонкий от ярости голос, изрыгавший проклятия.

— О нечестивцы, осмелившиеся поднять руку на могилы своих предков!.. О внуки Иблиса!.. Пусть вам не будет отрады в обоих мирах. Да будете вы, проклятые, без конца наполнять свое чрево кипящей вонючей водой, как верблюды, одолеваемые жаждой. Да послужит пищей вам пропахший горьким дымом горящий кизяк…

В чайхане никто не решался шелохнуться. Люди, закрыв лица руками, лежали ниц, пораженные ужасом. Незнакомец, подойдя к помосту, на котором стоял у раскрытого окна Саид, остановился и с нетерпением уставился в ночную тьму.

Из темноты продолжало греметь:

— Да прорастут через тела тех, кто осмелился осквернить наши могилы, колючие шипы ядовитого дерева Заккум. Да распухнут от гниющих заноз их языки и да покроются смрадным гноем губы их… — Яростное проклятие неожиданно закончилось обычным криком перепуганного человека: — Ой-бой! Вай-до-о-о-д!

Несколько мгновений в чайхане царила тишина. Кое-кто из бустонцев поднял голову. Затем, ободренные примером первых смельчаков, поднялись и остальные.

А с кладбища вдруг донеслось:

— Алешка! Я на этом артисте крепко сижу, а ты двинь вон того, пузатого. Он удрать собирается!

Мечеть на кладбище ярко осветилась изнутри. Видимо, там зажгли факелы.

— Товарищи, жители Бустона! — снова зазвучало из мечети. — Святоши, проклинавшие вас, пойманы. Конечно, среди них нет ни одного покойника, а тем более вашего предка. Мы уверены, что ваши отцы и деды не захотели бы быть в компании тех подлецов, которых мы сейчас приведем к вам в Бустон.

Люди в чайхане перевели дыхание. Вначале лица их отразили полное недоумение, затем на бледных губах появились робкие улыбки.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, первым поднялся чтец корана и засеменил к выходу. За ним заторопились еще три-четыре человека и в числе их старик, призывавший к покаянию. Они уже вышли за двери, но были остановлены окриком:

— Граждане! Подождите минуточку!

Уходившие остановились. К ним подошел человек, только что стоявший рядом с Мухамедовым у окна в чайхане.

— Мне надо поговорить с вами. Я вас прошу немного задержаться. Петров!

Из темноты ночи вынырнул человек в военной форме.

— Слушаю вас, товарищ Саттаров!

— Проводите граждан пока в правление колхоза. Я скоро приду.

— Слушаюсь. А ну, пошли, граждане.

В чайхане старики и женщины понемногу освобождались от пережитого страха. Они уже с интересом следили через окно чайханы за тем, как два ярко пылающих факела освещают спускающуюся с холма группу людей.

— Что ж мы сидим здесь, граждане? — ободряюще заговорил Мухамедов. — Пойдемте навстречу вашим «покойным предкам».

Он первым вышел из чайханы. За ним дружной гурьбой шли ворошиловцы и краснооктябрьцы, а следом потянулись и бустонцы. Выйдя на площадь, толпа остановилась, ожидая пойманных провокаторов.

И вот, освещенные светом факелов, «покойники» под конвоем Смирнова и Мальяна вступили на площадь. Их было четверо.

Впереди, свесив голову, шагал пожилой толстый человек, за ним — старик, продававший табак строителям канала. Шествие замыкали двое здоровенных верзил.

— Наш полевод! Святой ишан! Сыновья Ашурбая! — зашелестело в толпе.

Только сейчас колхозники рассмотрели, что руки всех четырех были связаны. Вместо веревок были использованы чалмы задержанных.

— Товарищ Саттаров! Ваше задание выполнено, — доложил Смирнов подошедшему к нему Саттарову.

— Вижу. Справились отлично. Благодарю, — пожал руку Смирнову и его товарищам Саттаров и вдруг, приглядевшись к старому продавцу табака, удивленно заговорил:

— А-а! Старый знакомый! Исмаил Сеидхан… Хранитель могилы Али Шахимардана. Значит, первые «десять лет» ничему вас не научили. Вы снова показали свои ядовитые зубы. Ну, это уже в последний раз. — И, повернувшись к крыльцу здания правления колхоза, крикнул:

— Товарищ Петров! Примите и этих четверых.

* * *

С утра на трассе все разговоры только и вертелись вокруг ночного происшествия на кладбище и предстоящего приезда в Бустон члена правительства.

Героями дня была пятерка смельчаков. Каждому хотелось поговорить с ними, узнать подробности поимки «покойников».

Алексей на все вопросы отвечал, улыбаясь: