Повести и рассказы

Ланговой подошел к окну, выходящему в сторону котловины, и, осторожно отвернув край попоны, которой оно было завешено, попытался рассмотреть что-либо в глубине котловины. Но тотчас же грянул выстрел, и пуля ударилась в полуметре от головы командира. Он отскочил от окна.

— Вот черти, — вполголоса выругался Ланговой. — Здорово стреляют. Для ночного времени — прямо по-снайперски.

Сзади, из самого темного угла комнаты, раздался тихий, но полный ехидства смех пленного. Ланговой подошел к нему. Раненый лежал на спине, положив голову на свернутый в трубку войлочный потник. Изголовье получилось слишком высоким, и шея оказалась согнутой, отчего у Лангового вначале создалось впечатление, что раненый приподнял голову. Рядом с изголовьем стоял котелок с водой.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Ланговой.

— Что, метко стреляют воины ислама? — вместо ответа ехидно спросил раненый. — Еще немного и вы лежали бы рядом со мной.

— Не так уж метко, — стараясь говорить добродушно, ответил Ланговой. — Как видите, промахнулись, и рядом с вами я не лягу. Так все же, как вы себя чувствуете?

— Рана смертельна? — вопросом на вопрос ответил раненый.

— Безусловно, — помолчав, ответил командир отряда.

— Когда я умру?

Ланговой пожал плечами.

— Я не врач, — ответил он. — Мне кажется, что у вас очень крепкий организм, только поэтому вы до сих пор еще живы.

— Вот как, значит безнадежно, — тоскливо проговорил раненый и попытался отвернуться к стене. Но на это уже не хватило сил. Он медленно обвел глазами темное помещение, взглянул на Лангового и закрыл глаза.

— Скажите, кому адресованы письма, обнаруженные в вашем халате? — прервал Ланговой затянувшееся молчание.

Раненый вздрогнул. Приоткрыв глаза, он бросил на командира короткий тревожный взгляд, а затем снова сомкнул ресницы.

— Идите к черту, — свистящим шепотом ответил он.

— К черту вы попадете значительно раньше меня, — презрительно ответил Ланговой, а в голове мелькнула мысль: «Если рассердить, то, может быть, что-нибудь расскажет. А то так и умрет, не сказав ни слова». — И, пожалуй, для нас сейчас самое хорошее — убраться к черту, — продолжал он вслух. — Во-первых, не увидите, как мы разгромим ваших друзей — басмачей, во-вторых, сами не попадете в Ревтрибунал. А там вас по головке не погладили бы.

Пленный снова ядовито рассмеялся.

— Разгромить басмачей, как вы их называете, у вас не хватит силы. Я знаю, что сегодня вы отбили атаку воинов ислама, но завтра или послезавтра отбить не сможете: ведь у Курширмата очень много воинов и опытный помощник.

— Кто помогает Курширмату? — резко спросил Ланговой.

— Русский… — задыхаясь, но с прежним ехидством ответил пленный. — Офицер… капитан…

— Белогвардеец?

— Да!

— Значит, ваш уважаемый курбаши Курширмат может победно воевать только с мирными крестьянами, а для настоящей войны у него мозгов не хватает, — саркастически сказал Ланговой. — Вот он и купил в добавление к своей пустой башке голову какого-то прохвоста. Ничего. И ту и другую одинаково пробьет красноармейская пуля.

— Да, курбаши Курширмату помогает русский, капитан, дворянин, — заговорил раненый. Он начал спокойно, но это напускное спокойствие быстро исчезло, и он кончил раздраженно, бросая каждое слово, как ругательство. — И он не один. Нам многие помогут!.. Турция поможет! Афганистан поможет! Англия поможет! Вам не удержаться в Туркестане… Англия этого не потерпит! Вы… Вы…

— Дурак! — резко оборвал речь пленного Ланговой. — Слепой дурак! Народ Туркестана не оторвать от России, узбеков не оторвешь от русских, они поняли, где правда. Это вам да вашим дружкам-англичанам не удержаться в Туркестане. Вы красноармейцам Тимуру Саттарову, Палвану, Джуре Салихову расскажите про англичан да турок и послушайте, что они вам скажут, — уже совсем спокойно и насмешливо закончил он.

Это спокойствие окончательно вывело раненого из себя. Собрав последние силы, он рывком приподнял на локте свое уже умирающее тело и, брызгая слюной, опасливо поглядывал на дверь, за которой Саттаров и Палван долбили в стене бойницы, свистящим от ярости шепотом бросил в лицо Ланговому:

— Турки, англичане, американцы, кто угодно, только не вы!.. Мы заставим и своих… Смирим!.. Вам не справиться с Англией, ей Америка поможет!.. И мы… — храпя от бессилия и ярости, раненый откинулся на изголовье. Ланговой с настороженным интересом смотрел на него. Так смотрят на пойманную, но еще не обезвреженную ядовитую гадину.

— Готово, товарищ командир, — донесся из первой комнаты голос Тимура.

Ланговой поднялся.

— Ну, что ж, кончаем наш разговор. Благодарю за откровенность, хотя нового вы мне ничего не открыли. И так все ясно было. А письма, найденные в вашем халате, мы и без вас прочитаем, чтобы обезвредить и тех, кто вас послал сюда, — бросил он пленному и вышел из помещения.

* * *