Повести и рассказы

Лю стал смотреть на проносящийся мимо ландшафт и, помолчав, спросил, не глядя на меня:

— Что вы считаете самым необходимым?

— Ну хотя бы каждый день кружку молока и яйцо.

Лю ничего не ответил. Джип мчался дальше. Вопросов в моей голове не уменьшилось, наоборот, их стало еще больше. За час с небольшим я увидел и узнал много необычного, но даже предположить не мог, кто же, в конце концов, этот человек, не похожий на обыкновенного заключенного. Я не решался спросить у Лю, но, когда он опять предложил мне сигарету, я не удержался и задал вопрос, который вертелся у меня на языке.

— Почтенный Лю, я хотел бы спросить… но если не можете, не отвечайте. Кто этот человек?

Лю взглянул на меня, затянулся пару раз и, внезапно приблизив свои губы к моему уху, прошептал:

— Доктор У, мы можем об этом говорить только в машине. Выйдете из машины — никому ни слова. Это…

Он произнес имя этого человека, и я вздрогнул от неожиданности.

2. Сто градусов по Цельсию

Второй раз я увидел его два года назад. Было начало лета. Часов в десять утра я понес в канцелярию статью о сердечно-сосудистых заболеваниях, которую намеревался размножить и отправить в заинтересованные организации. Маленький Ли, работавший в канцелярии, увидев меня, захихикал:

— Доктор У, а я как раз собирался к вам. Давайте сходим во второе отделение, посмотрим одного больного. Ваш старый знакомый.

— Кто? — спросил я.

Ли не ответил и принял загадочный вид, наверное, ему хотелось видеть мое удивление. Мы отправились во второе отделение и подошли к одноместной палате. Обыкновенных пациентов не кладут в одноместную палату. Кто же там? Маленький Ли толкнул дверь. В комнате, залитой солнцем, все было белоснежным… В постели на высокой подушке лежал человек и читал газету. Он держал ее обеими руками, и газетный лист, сквозь который просвечивало солнце, закрывал его лицо.

— Поглядите, кто пришел! — крикнул Маленький Ли. Человек отложил газету, и я увидел незнакомое худое, вытянутое, бескровное лицо. Только что выбритый подбородок отливал синевой. Очень черные глаза взглянули на меня, потом моргнули раз, другой. Я не узнавал его. Но тут он вскрикнул: «Доктор!» — вскочил с постели и вытянулся передо мной.

Увидев, как он соскочил на пол, я сразу вспомнил: это же тот человек, которого я три года назад осматривал в тюрьме!

Он выглядел чрезвычайно взволнованным. Схватил стоявший у окна стул, поспешно обмахнул его и предложил мне сесть. Сам присел на кровать и обеими руками крепко схватил мою руку. Его руки дрожали, глаза были беспокойны, подбородок подрагивал, речь от полноты чувств — сбивчивая:

— Доктор У! Спасибо, вы спасли меня!

— Я?

— Да, да! После вашего прихода мне стали каждый день давать по яйцу и стакану молока, и с того дня они больше меня не… — он запнулся и добавил: — Мне не пришлось больше переносить страдания. Вы понимаете, о чем я говорю. Вы сами тогда видели, все тело… Доктор У, правда, если бы не такое питание, я бы долго не протянул. Наверное, это вы тогда сказали им. Правильно? Наверняка так?!

Тут я все понял и молча улыбнулся. На душе было хорошо, как бывает, когда сделаешь доброе дело.

— Я так вам благодарен! Меня только вчера освободили и поместили сюда, и я сразу же стал разыскивать своего спасителя. Кто бы мог подумать, что вы окажетесь как раз в этой больнице! Скажите, как я могу вас отблагодарить?

Я замахал руками в знак протеста. Лечить больных, помогать раненым — святая обязанность и долг врача. Мы не ждем награды или благодарности за свои дела. Я стал подробно расспрашивать его, меня тревожило его состояние. У нас завязался разговор, но он все никак не мог успокоиться. Ему во что бы то ни стало хотелось отблагодарить меня. Волнуясь, он вдруг схватил меня за руку, вскочил, огляделся по сторонам, будто в поисках какого-нибудь подарка. Тут его взгляд упал на небольшой бумажный пакетик в изголовье кровати, он быстро достал из него красное яблоко, попросил у Маленького Ли перочинный нож и сказал:

— Давайте я вам почищу!

Я запротестовал — врач не имеет права есть в палате то, что принадлежит больному. Он настаивал, говоря, что я не лечащий его врач, а «благодетель, спасший ему жизнь», упрямо уговаривал меня съесть яблоко и непременно хотел очистить его сам. Руки его сильно дрожали. Он очистил яблоко так, что оно превратилось в малюсенький многогранный шарик. Я продолжал отказываться, тогда он попытался засунуть его мне в рот.

В это время в комнату вошли с обходом дежурный врач Чжао и медсестра. Больной мгновенно вскочил и вытянулся в струнку, как в тот раз, когда я увидел его впервые. По-видимому, это происходило бессознательно, стало привычкой за многие годы тюремной жизни.

— Почему вы встали с постели? — спросил доктор Чжао. — Какая у вас температура? Дайте-ка градусник.

Больной всполошился и вдруг, вспомнив что-то, испуганно вскрикнул:

— Беда!