Повести и рассказы

Старик радостно оскалил зубы и закивал головой. По словам этого Лю-Четвертого, в его деревне давно прослышали о том, что в Тяньцзине объявился Волшебный Кнут. Он думал, что это отец Дурня-Второго, и не знал, отправляясь в Тяньцзинь, что батюшка Дурня-Второго уже умер, но передал свое искусство сыну. Дурень-Второй спросил Лю-Четвертого, как он догадался насчет волшебного кнута. Лю-Четвертый ответил, что в целом мире никто больше не обладает таким удивительным, ни на что не похожим искусством. А потом он рассказал Дурню-Второму такое, о чем тот и не догадывался…

Рассказывали, что первоначально предки Дурня-Второго постигали искусство кулака через закалку духа, что только их род этим искусством владел, а получили они его от буддистов. Они брили головы, как монахи, дабы во время поединка противник не мог схватить их за волосы. Но когда войска Цинов пришли в Китай, мужчинам было приказано носить косы, у кого не будет косы, тому голову с плеч долой. Такая перемена означала, что воинскому искусству семьи Дурня-Второго наступил конец. Когда людям приходится туго, стойкий найдет в себе силы начать жить по-новому, а малодушный пропадет. Предки Дурня-Второго волей-неволей должны были придумать, как бить косой. Вот они и создали небывалый стиль косы…

Лю-Четвертый восторженно добавил к рассказанному:

— У предков твоих были и способности, и стойкость, получилось прямо-таки что-то непревзойденное!

У Дурня-Второго было такое ощущение, будто в этот раз он докопался до самого корневища в себе, сердце его пело от радости, и он приказал Цзинь Цзюйхуа подать вино и закуску. Лю-Четвертый сказал, что у ихэтуаней свои правила и им запрещается есть скоромное, пить вино, ходить к девкам и обманом зарабатывать на жизнь, а кто эти запреты нарушит, того, дав сто ударов палками, выгоняют из отряда. Потом он спросил Дурня-Второго, почему он, обладая таким великим искусством, сиднем сидит дома и не идет под знамена восставших, чтобы крушить врагов и покрыть свой род славой. Он спросил его строгим тоном:

— Ты одолел бойца из Восточного моря, неужто ты все еще боишься иностранцев? Для кого у тебя здесь висит эта доска с надписью: «Распространяющий величие нашего государства»? Если ты сделаешь из своей косы реликвию, она станет просто мертвой вещью. Если сегодня сильный мужчина не хочет избавить народ от бедствия, защитить собой государство, то на что он годится? В нашей деревне каждая семья выставила человека!

— А вам… сколько сейчас лет?

— Как раз семьдесят! — сказал Лю-Четвертый.

Но ведь деревенские жители волнуются мало, двигаются много, едят свежий рис и овощи и всегда выглядят моложе своих лет.

— И вы в таком возрасте тоже пошли в отряд?

— А если не поступать в отряд, то чего ради я за сотню ли пришел сюда? Хоть я и не устраиваю плясок с железными пиками и стальными ножами, но, когда братья бьют волосатых, я тоже дую в дудочку, подбадриваю их!

Сердце Дурня-Второго дрогнуло, брови сошлись на переносице.

— Дядя Лю-Четвертый, а что, если я вступлю в твой отряд?

Стоявшая рядом Цзинь Цзюйхуа думала было возразить, но, посмотрев на Дурня-Второго, не посмела открыть рот.

Лю-Четвертый засмеялся:

— Не стану от тебя скрывать, нынче главный вождь ихэтуаней учитель Цао Футянь велел мне пригласить тебя к нам, он сейчас тут неподалеку, в храме патриарха Люя. Сказал, хочешь ты пойти в отряд или нет, а все равно пригласить тебя к нам наставником, мол, если придет к нам Волшебный кнут, силы у наших людей вырастут вдесятеро!

Дурень-Второй высказал слова, которые таились в его душе:

— Люди говорят, ихэтуаням не страшны ружья и пушки, это верно?

Лю-Четвертый, бросив на него взгляд, ответил:

— Не врут люди. Если хочешь посмотреть, пойдем со мной.

Дурень-Второй уложил «волшебный кнут» кольцом на затылке, бросил Лю-Четвертому: «Пошли!» — и, ведя его за собой, вышел за ворота.

Они пришли к храму патриарха Люя, но теперь это обычно тихое место было не узнать. На крыше храма развевались красно-желтые флаги ихэтуаней, словно флажки за спиной актера, изображающего полководца. Ох и грозный у храма был вид! На площадке перед главным павильоном члены отряда обучались владению мечом, перед павильоном находился большой жертвенный стол, на котором стояло множество больших и маленьких табличек с именами богов. В чугунной курильнице величиной с добрый ушат торчали несколько сот курительных палочек, их благовонный дым плотными кольцами поднимался вверх и обволакивал развевавшиеся на крыше флаги. Вокруг стола толпились ихэтуани, а еще немало людей стояли поодаль и смотрели, как они молят богов и показывают искусство обращения с мечом. Во дворе храма царила торжественная и благоговейная атмосфера. Прежде Дурень-Второй видел у себя на родине сходки приверженцев Белого Лотоса и Красных Пик, обстановка на них была очень похожа на эту.