Повесть о Великом мире

— Прожить жизнь до конца и ожидать решения судьбы — долго и трудно, а следовать обстоятельствам и с лёгкостью умереть — быстро и легко. Господин мой! Подожди бросать в огонь грузные знаки власти Юэ и убивать наследного принца. Хотя твой подданный — человек несообразительный, он, тем не менее, хочет обмануть уского вана, спасти своего господина от смерти, возвратиться на родину, ещё раз поднять большое войско и смыть этот позор. Окруживший теперь лагерем эту гору главный уский полководец Тай Цзайфэй мой старинный друг. За долгое время привыкнув к нему, я стал понимать его сердце: поистине, можно сказать, что по природе он человек отважный, и всё-таки его сердце до последней степени наполнено алчностью и не задумывается о дурных последствиях. Кроме того, если послушать разговоры об уском ване Фу Ча, — ум у него мелкий, планы недалёкие, он предаётся разврату и в принципах морали тёмен. И господин, и подданные с лёгкостью обманывают друг друга. Итак, теперешнее сражение войск Юэ оказалось безрезультатным, а причина того, что мы окружены войсками У, заключается в том, что государь пренебрёг увещеваниями Фань Ли. Прошу, чтобы ван, мой господин, разрешил своему вассалу осуществить его крошечный план и избавить наше разбитое войско от гибели.

Когда он произнёс это увещевание, юэский ван уступил его доводам и изволил сказать:

Хоть и говорят, что предводитель проигравшего войска вторично сражение не планирует, впредь я буду Дафу Чжуну верить, — и не стал сжигать грузные знаки власти и не стал подталкивать наследного принца к самоубийству.

Дафу Чжун, получив от своего господина приказ, снял доспехи, свернул своё знамя и поскакал вниз от горы Хуэйцзи, возглашая:

— Силы юэского вана истощены, разбиты у ворот военного лагеря У! — и триста тысяч воинов государства У закричали: «Ура!!!», отмечая этим победу.

После этого Дафу Чжун въехал в ворота лагеря У и сказал:

— Ничтожный слуга господина-вана, последователь юэского Гоу Цзяня Чжун почтительно выполняет обязанности низшего управляющего главного полководца У, — и преклонив колени и опустив до земли голову, распростёрся перед Тай Цзайфэем.

Тай Цзайфэй сидел на напольном возвышении. Велев поднять у себя занавес, он принял Дафу Чжуна. Дафу Чжун, из почтительности не глядя на него прямо, молвил сквозь слёзы, бегущие по лицу:

— Мой бедный господин Гоу Цзянь истощил свою судьбу, растерял силы, окружён воинами У. И теперь через ничтожного своего вассала Чжуна умоляет простить ему прежнюю вину и спасти от сегодняшней смерти. Если полководец выручит Гоу Цзяня от гибели, он преподнесёт вану У государство Юэ, которое станет землями, отдаваемыми в распоряжение вассалам. Его грузные знаки власти пожалуют полководцу, красавицу Сиши сделают наложницей низшего разряда, пусть она целыми днями доставляет удовольствие вану. Если же эта просьба не подходит, если в конце концов Гоу Цзяня обвинить, он должен будет бросить грузные знаки власти Юэ в огонь, соберёт воедино сердца своих воинов, ворвётся в лагерь У и оставит у его ворот свой труп. Мы с полководцем давно связаны крепче клея и лака. От вашего благодеяния зависит жизнь. Прошу полководца скорее пожаловать к вану и, пока Гоу Цзянь жив, доложить вану, о чём я здесь сказал, — так он говорил, то пугая, то скорбя, пока истощил запас слов.

— Это дело нетрудное, — заметил действительно заинтересованный Тай Цзайфу, — скажу, что юэского вана за его вину надо непременно простить, — и тут же отправился в расположение уского вана.

Когда он изложил существо дела, уский ван очень рассердился и произнёс:

— Прежде всего, для того, чтобы государства У и Юэ сражались друг с другом, воинов поднимали не только сегодня. Зная об этом, ты просишь сохранить жизнь Гоу Цзяню. Это отнюдь не черта, свойственная преданному вассалу.

Тогда Тай Цзайфу заговорил ещё раз: