Повесть о «царском друге». Распутин

– Посидел бы с нами. Пообщался с простыми людьми, – казалось, Пуришкевич успокоился, но про графин с водкой словно забыл. И снова продолжил: – Так не-ет. Куда ему, простому мужику, нровочитому лакею, быть с его друзьями. Негодяй, лизоблюд! Вся нищета от Распутина!

Он потянулся к графину, чтобы наполнить свой бокал. Налив туда четверть водки, поднёс ко рту, чтобы выпить, но тут алкоголь, что так и не влился в него, попал не туда. Пуришкевич поперхнулся от слов князя.

– Агент германской разведки… я слышал, – предположил, сказав свою точку зрения, юный князь.

Но тут депутат Думы быстро восстановился, затерев салфеткой брызги, попавшие на чиновничий костюм.

– Да ты что?! Князь, – поинтересовался он.

Такое известие было на руку завистнику-дилетанту.

– И надёжна информация такая? – Пуришкевич словно протрезвел.

Юсупов долго не мог молчать, но пытался сдерживаться от государственной тайны. Собственно, государственной тайной это не было, суждения по поводу слухов Петрограда хоть и имели величественную значимость, но, по крайней мере, никогда не имея тому подтверждение.

– Мой друг из коллежского университета нашёл архивное дело о том, как некий Григорий Новых, крестьянин Тобольской губернии, житель Российской империи был связан сношениями со шпионской группой Вильгельма II.

– О как! – удивился его собеседник.

Про то, что кругом было веселье, он словно забыл.

– Ну, есть такое. Но кто?.. Как?.. Почему никто не говорит? Потому что не знает.

Князь достал графин с гранатовым соком, отлил себе в фужер. Пуришкевич покосился на графин с водкой. Проигнорировал её. Всё сказанное князем ему было интересно. В планах организации, куда он входил, «Подпольщики России», давно были переворот и отстранение Николая от престола, которое какими-то принципами или людьми, морально поддерживавшими царя, отсрочивалось. И слухи, опять же не по подтверждённым доводам, сетовали об отношениях между царицей германского происхождения и её другом Распутиным.

– Вы знаете, князь, я полагаю, этому необходимо уделить больше времени, – посоветовал, подумавши, Пуришкевич князю.

Юсупов, подумав, пожал плечами.

– Вы знаете, Владимир, – он оглядел монархиста, решая, можно ли ему доверять, – у нас есть свой своего рода небольшой кружок, – признался князь, Пуришкевич был весь во внимании. – В нём собираются люди, преданные царю, и те, кому небезразлично будущее империи. Пока нас немного. Всего трое, но мы ищем сподвижников. Думаю, Владимир Митрофанович, вы нам подходите, – сказал Юсупов.

– Я весь во внимании! – отозвался депутат-черносотенец.

Юсупову понравилось поведение этого с виду дилетанта. Подзадоренный слегка выпитым алкоголем, князь являл в себе истинное желание принять чиновника в монархический кружок, но главный вопросом являл в себе – не был ли тот масоном. Впрочем, тому ещё следовала проверка принадлежность к иностранным скрытым организациям.

– Тогда я прошу вас прийти в срок к углу нашего дома в четверг ровно к девяти часам вечера. Сможете? – заискивающе спросил его князь.

Пуришкевич, увлечённый желанием приблизиться к дому Юсуповых, спешил согласиться.

Следующая их встреча состоялась на углу дома на набережной Мойки, 94, где ранее была их встреча внутри помещения, где некогда проживала кухарка с двумя её маленькими детьми. И ныне располагалась «штаб-квартира» юного князя и его общества. В одной из следующих встреч в подвале, это был ноябрь 1916 года Пуришкевич, доказал свою верность антимасонству тем, что принёс табак, в котором содержался сбор, являвшийся болеутоляющим для военных и одурманивающим. Английский бренд, бывший для некоторой части человечества наркотиком.

– Ха-ха-ха, – русский поручик, с недавнего времени комендант Ясной Поляны по сепаратному договору о прекращении военных действий между Россией и Швецией, имел время бывать в доходном доме Петрограда возле Невы. Оставляя жену в местах отбывания службы. На то время поручик был уволен со службы, но по директиве, как военнообязанный к службе его величеству, но роль миротворцев между Берлином и Петроградом государь России счёл в бесперспективности подобных усилий, сохранял статус временного коменданта. Затянув скрутку с heroin, он почувствовал весёлость и блаженство. Но продолжал внимать рядом своих друзей.

– Хороша штука. Господа, Володька – наш парень. А масон он или не масон – это всё… дурь, – он вновь рассмеялся.

Лёгким смешком его поддержал Пуришкевич. Находившийся тут же двоюродный брат Николая II Дмитрий Павлович неодобрительно оглядел сотоварища, упоённого наркотическим веществом, но приравнивать к нему не стал.

– Эх, Феликс Феликсович, давай-ка водочки, – попросил он князя Юсупова.