Повесть о «царском друге». Распутин

– Несомненно, князь, – подыгрывающе, как подобало бы статусу юноши, в трубку сказал Распутин, – буду ровно в шесть. Привет матушке и батьке!

– До свидания, – он ещё немного выслушал собеседника и повесил трубку.

Обещание подойти на встречу ровно в 18:00 произвело в Распутине некую настороженность, но всю ту же «помощь» в интуиционном предупреждении он усилил в себе о его подавлении. Ведь что с ним может случиться. Когда его позвал миролюбивый, пусть на взгляд недоброжелательный, так по молодости и глупости люди со временем начинают если не доверять, то как бы любить друг друга, находя общее, считал Распутин. Да только если какая-нибудь ошибка в том, что он, Григорий, сын Ефима, напьётся до околения да замёрзнет где-нибудь по дороге, что, впрочем, Распутин был уверен, невозможно, потому что он следит за своей самосохранностью. Да и выпивает молодой князь редко, да и уж тем паче будет с молодой женой. Лишь одно подозрение мелькнуло у «старца»: поздняя встреча, почему под вечер, да и то ладно, быть может, днём мало ли какие дела…»

На часах стрелки показывали около семи вечера. Дочитывать книгу не хотелось. Распутин подошёл к серванту, достал оттуда графин с коньяком. Коньяк Распутин не любил, из алкогольных напитков предпочитал водку, и из особых видов «московскую», она легко «шла», медовуху или если коньяк, то 6–7-летней выдержки. Он был более лёгким, с привкусом тягучести как ликёр, считал «царский друг». Принял рюмку и лёг спать, уже предвкушая встречу с возлюбленной четой. Даже не зная тому причину. Возможно, из-за молодости обаяния этих супругов и их щегольства после их по известности, изысканности нарядов шли супруги лишь Романовы из династии монархии.

Но вся правда состояла в том для юного князя, что никакого щегольства юный франт в себе не ощущал. Ему ненавистно было слово «маленький», и в нём название его, если принимало, то внутри него творилось нечто ,что заставляло задуматься о том, что он есть не выше, что он есть всего лишь человек, убивало часть его непризнанного зазнайства. Он ощущал себя холопом царских наследников. Тем острее ощущалось в нём открытое отчуждение у одной из дочерей Николая II – Ольги Николаевны.

В одном из балов на Мойке возле дома Юсуповых произошла встреча молодых знатных людей. Юный кавалергард только что с призванным чином офицера отважился подойти к миловидной девушке, выискивающей кого-то из толпы.

– Имею честь представиться, князь Юсупов Феликс Феликсович, призванный не так давно в офицеры кавалергардского полка конного отряда её величества императрицы Александры Федоровны, – отчеканил Феликс, когда у него если не тряслось всё внутри от встречи с великой княжной, то испытывалась неуверенность. И верно, девушка была на несколько легка, на подъём настроения, что никак не желала прислушиваться к юному пажу.

– Князь, – отрапортовала она, колыхая веером, – вы на коне-то бывали, князь? – без какой-либо иронии высокомерия обратилась она к князю.

Она была одета в бальное платье с белыми кружевами на груди, причёска выложена в лукошко боковинами из волос, расходясь в развеянии до плеч, слегка пухлые нежные щеки весьма спорно вели себя по отношению к её фигуре. Что мало соответствовало её стройности. Князю Юсупову так и хотелось прильнуть к её пухлым губам, но её ответ следовал для князя как отказ.

– Благодарю вас за внимание, – замаскировал в себе обиду Феликс Юсупов, поспешил удалиться.

Всё же спустя годы он женился по предложению Ольги её отца на другой особе.

Окончив в 1912 году Оксфордский университет, он решил следовать по путям своего отца: поступить на отделение войск, принадлежавших самой императрице. Но желание было недолгим. Его, получившего статус офицера, прельщала иная структура искусства служения Мельпомене и тайным кружкам богатого сословия. Тем самым к 1916 году и появился круг, точнее сбор пентаграммы, где о пятом человеке из числа четырёх этой тайной группы знал лишь сам Юсупов. В его число входили сам князь Феликс Юсупов, в недавнем времени ставший как граф Сумароков-Эльстон по своему отцу. Гвардейский поручик Сергей Сухотин – собственно, он и являлся создателем тайной организации, в штуку призванной вовлекши дальнейших его членов и обосновательно зарекомендованным обществом сыном князя Сумарокова-Эльстона как «верноподанные России». Далее членами кружка стали шурин Феликса, великий князь Дмитрий Павлович, сын великого князя Павла, двоюродного брата Николая II, относившегося к Распутину относительно, и следующий – Пуришкевич Владимир, тайный масон с притворным «кричащим» таинством, как антимасон, пылавший проявлением к лидерству монархии, черносотенец. Был старше всех из общества, 24 августа ему исполнилось 36 лет.