Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

– Господин мой, видишь, мы приблизились к горам и сегодня, к закату, должны оказаться в стране Медведей; а там, знай, опасность ждет нас, если попадем в их руки и едва ли сумеем избежать ее. И все же надеюсь я, что сумеем мы мудростью избежать угрозы.

– В чем же состоит эта угроза, – спросил Вальтер, – скажи, что будет с нами в худшем случае?

Ответила Дева:

– Нас предложат в жертву их Божеству.

– Но если же удается нам избежать смерти от их рук, что будет тогда? – продолжил расспросы Вальтер.

– Одно из двух, – молвила Дева, – во-первых, они могут принять нас в свое племя…

– И тогда нас разделят? – перебил ее Вальтер.

– Нет, – сказала она.

Рассмеявшись, молодой человек заметил:

– Что ж, это не беда. Но что может случиться еще?

Ответила она:

– По доброй воле мы расстанемся с ними и вернемся в какую-нибудь из Христианских Земель.

Рек Вальтер:

– Не совсем уверен в том, что подобный исход станет наилучшим из двух, хотя ты истинно так считаешь. Но открой мне теперь, каково это божество, что ему приносят в жертву чужестранцев?

– Их бог – Женщина, – сказала девица, – бывшая Матерью сего народа и племен его – так считают они, – прежде чем обрели они вождей и военачальников.

– Но это было давно, – усомнился он. – Как же сумела она остаться в живых до сих пор?

Тут ответила Дева:

– Конечно же, многомудрая женщина эта давным-давно мертва. Но они все время берут себе новую, одну за другой, и та становится им Древней Матерью. Так что, если сказать тебе всю правду, Дама, что лежит сейчас мертвой во Многоколонном зале, была последней из них; словом, теперь, если им это известно, они нуждаются в Божестве.

– Так, так! – воскликнул Вальтер. – Хорошо же они встретят нас, явившихся к ним с руками, обагренными кровью этой Богини.

Улыбнувшись, девица молвила:

– Если, объявившись среди них, я скажу, что убила ее, проверив мои слова, они, вне всяких сомнений, сделают меня своей повелительницей и Богиней вместо нее.

– Странная весть, – отозвался Вальтер. – Но когда они сделают так, настолько сие отсрочит наше возвращение в мир – к родичам и к Святой Церкви?

Дева беззаботно рассмеялась, ибо сделалась очень веселой теперь, когда стало ясно, что жизнь его будет частью ее собственной жизни.

– Милый, – сказала она, – теперь я вижу, что и ты желаешь того, к чему стремлюсь я всем сердцем. Тем не менее, пожив среди них, мы сохраним собственную жизнь и не умрем, как ты только что опасался. Однако они не станут препятствовать нашему отплытию, если сделают меня своим божеством. Они и не ждут и не желают, чтобы их Богиня повседневно жила среди них. Не страшись.

После, еще раз рассмеявшись, она сказала:

– Ах, вот что! Ты смотришь на меня и думаешь, что из меня выйдет самая жалкая Богиня… в одной рубашке, с голыми руками и босыми ногами. Подожди же! Я прекрасно знаю, как украсить себя, когда придет время. Сам увидишь! А теперь, о господин мой, не пора ли нам выступить в путь?

С этим они поднялись, отыскали брод через реку, где девице было воды по колено. И направились вверх по зеленым склонам, по лугам между редких деревьев в сторону гор.

Наконец достигли они подножия холмов, и в ложбинах между вершинами их изобиловали ягодники и ореховые кусты, а густая трава была усеяна цветами. Там они остановились и пообедали, ибо Вальтер подстрелил по пути зайца возле ключа, бившего из-под серого камня в рощице, где старательно распевали птицы.

Когда поели они и несколько отдохнули, Дева поднялась и сказала:

– А теперь Королева должна украсить себя и сделаться подобием самой Богини.

Тут она взялась за работу, а Вальтер смотрел, девица же сплела себе венок на голову из шиповника, выбрав самые лучше розы; смешав летние цветы украсила ими свое тело – гирляндой, ниспадавшей до самых колен. Еще она привязала букеты к своим юбкам, свила из цветов браслеты на руки и лодыжки. После же возложила гирлянду на голову Вальтера и, став перед ним, подняла руки и сказала:

– Смотри же! Разве была бы я более похожа на Летнюю Матерь в золоте и шелках? Такой и увидит меня Медвежий народ. Пойдем, и увидишь, что все будет хорошо.

Она весело смеялась, он же смеяться не мог, ибо задыхался от любви. Они отправились дальше и приступили к подъему; часы проходили в милой беседе. Наконец, поглядев на Деву, Вальтер улыбнулся ей и сказал:

– Одно скажу я тебе, очаровательная подруга. Если бы ты была разодета в шелка и золото, величественная одежда могла бы и испачкаться кое-где и порваться, однако сохранила бы царственный блеск, когда Медвежий народ преградит нам путь. Но твой цветущий наряд через несколько часов увянет и превратится в ничто. Вот уже теперь я вижу, что весь луговой цвет на твоем поясе поблек и поник, а яркий василек, украшающий подол твоего белого платьица, уже утрачивает свежесть и голубизну. Что скажешь на это?

Усмехнувшись в ответ на его слова, она остановилась, глянула через плечо и провела пальцами по цветам, словно птичка, встопорщившая перышки. А потом спросила:

– Так ли это на самом деле? Посмотри еще раз.