Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

Дева тревожно поглядела на него, и, чуть побледнев, спросила:

– Что еще за другой?

Поскольку Вальтер не знал, кем приходится Деве тот карла, служит он ей или нет, то не стал выказывать своего отвращения, а мудро ответил:

– Человечек в желтых одеждах.

Но, услыхав эти слова, Дева весьма побледнела, запрокинула голову назад, всплеснула руками, а потом молвила совсем тихим голосом:

– Молю тебя, не упоминай о нем, когда я рядом; даже не думай, если сумеешь.

Вальтер не стал отвечать, и спустя какое-то время девица пришла в себя: открыла глаза и поглядела на него с доброй улыбкой, словно бы моля о прощении за то, что испугала. А потом встала перед молодым человеком, и стояли они друг против друга, ибо узок был ручей между ними.

Тревожно поглядев на нее, он спросил:

– Я причинил тебе боль? Молю о прощении.

Поглядев на него с еще большей лаской, она ответила:

– О, нет. Ты не способен этого сделать!

И залилась алым румянцем, а Вальтер последовал ее примеру; однако же скоро она побледнела, положила ладонь на свою грудь, и Вальтер торопливо вскричал:

– Ах, я неловкий! Я вновь причинил тебе боль. Что же вышло не так на сей раз?

– Ничего, ничего, – молвила она в ответ, – но я встревожена, потому что овладела мной некая мысль, которой я прежде не знала. А теперь, прошу тебя, удались ненадолго, я же останусь здесь; когда ты вернешься, я или пойму себя, или нет, и о том в обоих случаях поведаю тебе.

Улыбнувшись Деве, Вальтер направился прочь – на другую сторону кольца дубов, – но так, чтобы видеть ее. Там обретался он, и вот показалось ему, что минуло уже достаточно времени, однако Вальтер заставил себя терпеть, потому что сказал себе: иначе она опять отошлет меня прочь. Так выжидал он, пока опять не протекло много времени, но Дева все не звала его, и он еще раз запретил себе трогаться с места. После же наконец встал и, трепеща душою и телом, быстро вернулся к Деве, все еще стоявшей возле ручья, потупив глаза и опустив руки. Когда Вальтер приблизился, она посмотрела на него; выражение на лице ее немедленно изменилось, и она сказала:

– Рада, что ты вернулся, хотя ушел совсем недавно (надобно сказать, что с тех пор миновала едва ли половина часа). Тем не менее я успела многое передумать и о том поведаю тебе.

Вальтер же молвил:

– Дева, нас разделяет речка, хотя и неширокая. Не перейти ли мне и не стать ли перед тобой; дабы после могли бы мы усесться на зеленой траве?

– Нет, – отвечала она, – пока еще нет; помедли, а я тем временем расскажу тебе обо всем. Теперь должна я открыть перед тобой свои мысли в должном порядке.

Она то краснела, то бледнела и все теребила складки юбки беспокойными пальцами. А потом сказала:

– Первое между нами вот что: хотя ты впервые увидел меня меньше, чем час назад, но устремился ко мне всем сердцем, дабы я сделалась для тебя подругой и милой. Если же это не так, тогда все речи мои закончены, а с ними и все надежды.

– О, да! – воскликнул Вальтер. – Только не знаю, как ты догадалась об этом, потому что лишь сейчас скажу я, что ты воистину любовь моя и милая подруга.

– Тише, – сказала она, – тише! Ибо и у леса есть уши, а слова твои громки; подожди, и я открою тебе, как узнала это. Но переживет ли эта твоя любовь то мгновение, когда ты впервые обнимешь мое тело своими руками, я не ведаю, да и ты тоже. Но велика моя надежда на то, что случится иначе; ибо и я – хотя едва час прошел с тех пор, как взгляд мой лег на тебя, – увидала в тебе любимого и дорогого и сердечного друга. Вот потому я и догадалась, что ты тоже любишь меня. А теперь веселье и радость переполняют собой мое сердце. Но пора поведать и о страхе и зле, ожидающих нас.

Тут Вальтер простер к Деве руки и воскликнул:

– Да, да! Какое бы зло ни подкарауливало нас, теперь, когда оба мы знаем о том, что я и ты любим друг друга, не перейдешь ли ты ко мне, чтобы я мог обнять тебя своими руками и поцеловать, если не в добрые губы и милое личико, то хотя бы в дорогую мне руку… чтобы я мог как-то прикоснуться к твоему телу.

Ровным взглядом поглядев на него, она негромко сказала:

– Нет, этого не должно случиться прямо сейчас, и в том, почему этого не может быть, и таится часть окутывающего нас зла. Но слушай меня, друг; еще раз говорю я тебе, что голос твой слишком громок для наполненной злобой глуши. Вот я поведала тебе о том, что знаем мы оба, а теперь должна рассказать об известном лишь мне, но не тебе. Было бы лучше, если бы ты дал слово не прикасаться ко мне, не трогать даже руки; после нам следует отойти подальше от сей груды камней и сесть на краю поля, под укрытием – на случай, если за нами следят.

И вновь на этих словах она весьма побледнела, но Вальтер ответил:

– Раз сему суждено быть, даю тебе слово, так как люблю тебя.

После этого она нагнулась и обулась, а потом легко перепрыгнула через ручеек. После же, отойдя на половину фарлонга, они уселись рядышком в тени стройной рябины, потому что поблизости и вдали не было ни куста, ни папоротника.

Тут заговорила Дева тоном встревоженным: