Повесть о Роскошной и Манящей Равнине

– Увидел ли ты своего предшественника живым?

– Да, – ответил старик, – но недолго прожил он после нашего знакомства. – И, помолчав недолго, добавил: – Я убил его, и он хотел этого, хотя я предлагал ему лучшую участь.

Вновь спросил Вальтер:

– Явился ли ты сюда по собственной воле?

– Возможно, – отозвался кметь, – кто способен понять это. Сейчас я не испытываю желания сделать то или это и что-либо предпринимаю или воздерживаюсь от поступков согласно одной только необходимости.

Рек Вальтер тогда:

– Почему же ты убил этого человека? Угрожал ли он тебе?

Ответил старик:

– Убивая, я предполагал, что предотвращаю угрозу, но теперь я знаю, что это не так. Так случилось сие: возжелал я пройти туда, где был этот человек, но он воспрепятствовал мне; я низверг его и отправился туда.

– И что же из этого вышло? – спросил Вальтер.

– Зло вышло, – молвил кметь.

Тут Вальтер на некоторое время умолк, не отверзал уст и старец, только была на лице его улыбка – одновременно лукавая и печальная. Поглядев на него, Вальтер спросил:

– Случилось ли так оттого, что ты направился сей дорогой?

– Так, – согласился кметь.

Сказал тогда Вальтер:

– А теперь скажи мне, какова была та дорога, куда шла она, куда направлялась, и почему возжелал ты ее так сильно, что переступил тело убитого человека?

– Этого я тебе не скажу, – молвил кметь.

Тут оба они умолкли, а потом занялись другим разговором.

Так проходил день и явилась ночь, спали мореходы в покое, а утром, позавтракав, отрядили многих на охоту вместе с кметем; три часа шли они к подножию утеса, заросшему подростом орешника и терна, там и сям поднимались над ними могучие дубы и клены. Тут-то, по словам старика, и можно было добыть сколько угодно самой лучшей оленины.

Об охоте этой особо поведать нечего; кметь же, указав мореходам оленьи следы, рассказал им, как действовать дальше, и вернулся к Вальтеру, не имевшему особого стремления к охоте и желавшему как-то продолжить разговор со стариком. Сам он явно не имел ничего против, а посему повел молодого человека на холмик – горку посреди равнины, откуда было видно все, кроме того, что прикрывал собой лес. Но перед ними лесов не было – только невысокий кустарник, а за ним каменная стена. Тут Вальтер заметил, что повсюду – куда ни глянь! – утесы казались почти или совсем отвесными, однако в одном месте в них была заметна брешь, к которой поднимался отлогий склон. Долго и внимательно разглядывал Вальтер сию расщелину, и наконец кметь проговорил:

– Ну! Вижу, ты нашел кое-что достойное внимания. И что же это?

Рек тогда Вальтер:

– Иной сказал бы, что там, где склон поднимается вверх, есть расщелина, сквозь которую можно попасть в лежащие за стеной края.

Улыбнувшись, ответил кметь:

– Так и есть, сыне; сказавший это не ошибется. Здесь и пролегает дорога в земли Медведей, откуда эти громадные люди приходят, дабы торговать со мной.

– Понятно, – сказал Вальтер и, чуточку повернувшись, принялся разглядывать обрыв.

Вышло, что в нескольких милях отсюда стена утесов резко поворачивает к югу, сильно сужаясь, а потом образовывает выступ, фас которого смотрел на север, а не на запад, как бóльшая часть стены. И посреди этого обращенного к северу обрыва зияло темное пятно, показавшееся Вальтеру опускающейся книзу расщелиной, ибо лик утеса повсюду оставался блекло-серым и почти гладким.

Тогда молодой человек вопросил:

– О старый друг, в той стороне я вижу еще одну брешь в лике утеса, куда ведет она?

И указал, но кметь не следил за направлением пальца, только, потупив очи, в смятении сказал:

– Возможно сие. Думается, что и эта дорога ведет в страну Медведей по обходным путям… Словом, куда-то в дальние земли.

Вальтер ничего не ответил, ибо показалось ему, что кметю ведомо об этом ущелье, которое, возможно, приведет его к чудной троице, – много больше, чем старик хочет открыть своему гостю. Он затаил дыхание и, хотя сердце отчаянно колотилось в ребра, долго молчал. А потом заговорил тоном резким и твердым, незнакомым себе самому:

– Отче, поведай мне, заклинаю тебя Господом и Святыми Его, не на этот ли путь восхотел ты ступить, перешагнув через труп человека?

Старый кметь долго молчал, а потом, подняв голову, поглядел Вальтеру прямо в глаза и ровным голосом молвил:

– Нет, это случилось не там.

А потом они некоторое время глядели друг другу в глаза, только Вальтер наконец потупился, не зная, где он, не веря своему зрению, как человек, готовый лишиться сознания. Ибо он прекрасно понимал, что кметь солгал ему, и мог бы с полной уверенностью сказать – да, именно возле этого места тот переступил через труп человека. Тем не менее Вальтер постарался не обнаружить этого и, придя наконец в чувство, перевел разговор на другие темы, не имевшие отношения к приключившемуся в этом краю. Однако некоторое время спустя он вдруг молвил:

– Господин мой, мне тут кое-что подумалось.

– Да? И о чем? – поинтересовался кметь.