Повесть о неподкупном солдате (об Э. П. Берзине)

— С нетерпением жду вас, — сказал Рейли и подвел Берзина к даме. — Позвольте вам представить, Елена Николаевна, нашего друга, полковника Берзина Эдуарда Петровича. Прошу, как говорится, любить и жаловать своего будущего квартиранта. — И шепотом добавил — Мы подыскали для вас конспиративную квартиру. Это хозяйка.

Елена Николаевна протянула Берзину руку, украшенную браслетами и кольцами, мило улыбнулась:

— Давно мечтала познакомиться с вами, полковник. Надеюсь, мое гнездышко вам понравится…

— Квартира очень удобна, — все так же шепотом пояснил Рейли. — Два выхода. Из окон просматривается вся улица… Да и хозяйка, — он слегка коснулся плеча Берзина, — если не ошибаюсь, в вашем вкусе. Ведь латыши любят брюнеток…

Елена Николаевна окинула Берзина долгим, оценивающим взглядом и отметила про себя, что латышский командир, видимо-, принадлежит к тому сорту людей, которых она называла «скучными». Они не поддаются обаянию женских чар и на первое место в жизни выдвигают дела. Скучные мужские дела. Во всяком случае, решила Елена Николаевна, надо попробовать приручить «великана»… Впрочем это решение было подсказано ей Рейли. В форме самого категорического приказа.

— Я слышала, вы рижанин? — глубоким грудным голосом произнесла Елена Николаевна. — Когда-то я бывала в этом чудном городе. Его называют жемчужиной Прибалтики? Не так ли?

— Да, Рига красивый город, — сдержанно ответил Эдуард Петрович, не представляя, как держать себя с этой обворожительной женщиной. Ясно было, что Рейли приставил ее к нему не только в качестве квартирной хозяйки.

— Наш друг не отличается разговорчивостью, — сказал Рейли и, обратившись к пастору, попросил — Господин Тилтинь, займите, пожалуйста, даму, пока мы обсудим кое-какие дела.

Тилтинь с готовностью согласился и принялся рассказывать Елене Николаевне о… Впрочем, о чем говорили между собой бывший (пастор и бывшая приближенная «двора» Григория Распутина, не так уж интересно.

Рейли вплотную придвинулся к Берзину и негромко сказал:

— У ножки вашего стула лежит портфель. В нем семьсот тысяч рублей. Извините, что сумму не удалось округлить до миллиона…

— Финансовый кризис? — поинтересовался Берзин.

— Нет! Извечная русская неорганизованность. Мои агенты собирают деньги у богатеев в обмен на чеки лондонского банка. Дают в общем-то охотно… Но масса всяких препон… Объясняй, разъясняй каждому.

— Кому предназначены эти деньги?

— Вашим людям. В первую очередь офицерам.

— Хорошо. Отчет об их расходовании я представлю…

— Никаких отчетов! — Рейли поморщился. — Мы полностью вам доверяем. И потом, чем меньше бумажек будет в нашем деле, тем лучше… Конечно, я имею в виду не те бумажки, что лежат под вашим стулом. Их может быть и побольше. Не так ли?

— Вы любите деньги? — спросил Берзин.

— Нет! Они никогда не играли решающей роли в моей жизни. Но я не люблю, если их нет. Когда вы сможете представить мне преданных нам офицеров? Дело не терпит, сами понимаете…

— Думаю, что дней через пять-шесть я дам вам полный список…

— Список? Мне нужен не список, а живые люди. С каждым из них я познакомлюсь сам.

— Хорошо. Пусть будет так. Ровно через неделю я приведу к вам своих людей. Где мы назначим встречу?

— На вашей новой квартире. — Рейли наполнил бокалы. — Елена Николаевна! Господин пастор! Полковник! Я поднимаю тост за успех нашего дела, за вас, господин полковник!

Потом пили за Елену Николаевну, за Рейли, за Тилтиня, снова за Берзина, опять за Елену Николаевну. Рейли наливал и наливал в рюмки.

На эстраду вдруг взобрался лохматый человек в потертом пиджаке, из-под которого выглядывала грязная тельняшка. На щеках его яркой краской были намалеваны бубновый и пиковый тузы. Размахивая длинными ручищами, лохматый начал читать стихи:

И пусть вздыхает черный кофе,
Пусть гра играет на губах,
Лишь я увижу едкий профиль
На покрасневших облаках…

Его не слушали. Лохматый неистово бил себя в цыплячью грудь и, наконец, сошел с эстрады, сам себе аплодируя.

В затуманенном мозгу Эдуарда Петровича билась одна и та же мысль: не болтать! Слушать! Только слушать! Не болтать! Тилтинь незрячими глазами смотрел на происходящее: крепкий коньяк явно ударил ему в голову. Елена Николаевна смеялась к месту и не к месту, но в какую-то минуту, бросив на нее короткий взгляд, Эдуард Петрович увидел неожиданно холодный, даже жесткий блеск совершенно трезвых глаз. «Вот так штука! Пьет наравне со всеми и…» — пронеслось в голове.

Рейли сыпал анекдотами, и сам первый смеялся своим шуткам.

— Никогда не думал, что латыш перепьет ирландца, — с пьяной настойчивостью повторял он одну и ту же фразу.

Внезапно шум в зале стих. В дверях, выставив длинные маузеры, стояло пятеро.

— Всем оставаться на местах! Деньги, часы и прочую драгоценную мелочь — на стол! — сильно грассируя, скомандовал высокий, щегольски одетый грабитель, очевидно главарь. — Пожалуйста, руки вверх! Мои друзья быстро избавят вас от ненужных вещей, и вы сможете продолжать веселье! Начнем!

Кто-то взвизгнул. Кто-то выругался.