Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова

-- Кузнечика ловил? Ну вот, сам знаешь. Скрадываться надо так, чтоб тень от ладошки раньше на него не упала. Испугается, скок -- и нету. Подход к твоей мамке нужен. Давно одни живете. Привыкла. А если я к ней без подходу -- хочу, мол, стать папкой для Кольки вашего, дорогая Лизавета Матвеевна, -- она гляделками хлоп-хлоп да и скажет: шел бы ты, Александр Демьяныч, по нечетной пути до самой тунели, а то и подальше. Моему Кольке и без папки хорошо. А ведь нехорошо? Ну, не совсем хорошо, так?

Тут Колька насмелился и глянул дяде Саше прямо в глаза. Если б такой папка, это ж вообще!..

-- Ну так вот. Значит, разговор наш секретный. Знай сопи себе в обе дырочки и будто ни о чем ни ухом ни рылом, понял?

-- Это как -- ни ухом?..

-- Ну, будто бы ниче не знаешь, ниче не понимаешь и вообще лопух лопухом. А я, думаю, к осени, глядишь, это дело проверну. Тогда мы ей все и расскажем, как мы с тобой загодя сговорились на доброе дело. Давай пять на секрет!

Тут они стукнулись ладошками, как на секрет положено, дядя Саша колькину пятерню всю загреб в кулак -- ни один палец не торчал -- и сжал до боли, но Колька даже не поморщился.

После того секретного уговора Колька уже не удивлялся, если ему предлагалось покататься на лошади, разобрать винтовку, постоять по стойке "смирно" рядом с часовым у тунели под деревянным грибком и даже -- о том и помечтать не смел! -стрельнуть из пулемета на стрельбище! Чего ж удивляться-то, если все эти чудеса проделывает будущий папка? Нормально. Только вот мама иногда вела себя как-то странно. Нет, она не мешала дяде Саше счастливить Кольку, не мешала, но все одно -- хмурилась. Думала, наверное, что дядя Саша просто чудачит, и никак не могла догадаться, что он хочет стать папкой. Так уж хотелось ей подсказать, ну совсем невтерпеж. Порой даже злился Колька на мамину недогадливость и рот уже раскрывал, чтоб проболтаться, да вовремя спохватывался, и тогда мама говорила: "Рот закрой, а то шмель залетит и язык прокусит". Шмелей Колька страсть как боялся. В Слюдянке, где они раньше жили, шмелей не бывало... Но там вообще ничего не бывало. Байкал, положим. Вроде бы и совсем недалеко -- из окна видать. А много ли раз он бывал на Байкале? Совсем несколько и только с мамой. Чтоб до Байкала дойти, надо через столько железнодорожных путей перетопать, а поезда туда-сюда, туда-сюда, да как засвистят, аж ноги в коленках подгибаются. В этой самой Слюдянке будто вообще жизни не было, а началась она, жизнь, здесь, да еще как началась!

А мама нет! Мама этого не понимает. Вечером придет с работы, сядет на стул, руки на коленях сложит и сидит такая прямая-прямая и будто даже не моргает и вокруг ничего не видит. Потом спохватится и засуетится по комнате даже совсем не по делу или скажет что-нибудь такое, что вообще низачем. Например, почему он, Колька, с мальчишками не играет, а все с солдатами да с солдатами таскается и дяде Саше уже, наверное, надоел... Ну ниче не понимает! Будто не знает, что в ближних домах мальчишек-сверстников совсем нет, одни девчонки. А что до мальчишек, так любой из них не отказался бы у солдат потолкаться...

Как-то в середине дня сидел Колька на горе над гарнизоном и смотрел, как солдаты на турнике крутятся. Не заметил, как забрался к нему Коклов -- его почему-то никто по имени не называет, а все Коклов да Коклов. Подмигнул Коклов Кольке и упал рядом на траву.

-- Старшину высматриваешь? Скажу, фартовый ты парень.

-- Какой?

-- Удачливый. Наш старшина -- мужик что надо. Если твоя мамка дурой не будет, детство тебе обеспечено.

-- Мамка не дура, -- обиделся Колька.

-- Еще бы! Старшина, как есть, созрел для хомута. Жаль, моя маманя старая, а то я б ее выписал на перехват. Папанька-то мой еще на финской пропал, она без него совсем загнулась в колхозе. Потому ты фартовый, а я вот нет. Понимаешь, поздно родился. На меня войны не хватило, и теперь вся жизнь наперекосяк. Одна дорога -- на сверхсрочку да в полковую школу. Глядишь, к другой войне взводным, а то и ротным...

-- К какой другой?.. -- похолодел нутром Колька.

-- Не дрейфь, малый, теперь все войны будут быстрые. Америкашек последних поколотим -- и тогда мировым гуртом к коммунизму... Ать-два, и там...

-- А на эту другую... дядя Саша тоже?..

-- А как же! Глядишь, и до генерала дослужится. А в мирное время старшине в генералы ходу нет.